Член ВРКА Андрей Стельмащук:

«Эпоха спекулянтов прошла, сейчас наступает эпоха интеллектуалов»

Успех — вещь очень личная, а о добрых делах не нужно кричать на всех углах. Так считает Андрей СТЕЛЬМАЩУК — молодой, успешный и амбициозный партнер ЮФ «Василь Кисиль и партнеры». Ему удается совмещать правоприменительную практику с деятельностью в составе органов адвокатского самоуправления и при этом сохранять баланс между работой и жизнью. В интервью «ЗиБ» Андрей Васильевич рассказал о том, какие надежды возлагает на молодую кровь в адвокатуре, о болезнях, характерных для профессиональной среды, и о циничном отношении современной молодежи к юриспруденции. Говорили также о прихотливости клиентов и их карме благодарности. Казалось, нет вопросов, на которые бы А.Стельмащук не знал ответы…

«Высокий уровень услуг — это «гигиенический» минимум, необходимый для вхождения на юридический рынок»

— Андрей Васильевич, есть такое понятие, как «голубой океан», то есть ведение бизнеса в условиях чистой конкуренции, а не грызни за позиции в рейтингах. Какой цвет, с вашей точки зрения, имеет отечественный юридический океан?

— Традиционная деятельность юридических фирм и борьба, в которую они вступают, — это, как правило, багровый океан. Лишь инновационные компании, мыслящие категориями будущего, находят для себя голубые океаны, то есть те ниши, которые либо никем не заняты, либо в которых практически нет конкуренции. Но таких фирм сейчас очень мало.

В то же время в юриспруденции любой океан рано или поздно становится багровым, поскольку юристы начинают копировать поведение своих конкурентов. Это нормально, потому что присутствие других игроков на рынке только способствует повышению качества услуг, что в конечном итоге несет позитив для клиента.

Как я для себя понимаю, цель юридического бизнеса заключается в создании дополнительного блага для клиента. По-видимому, лет 10—15 назад еще можно было строить юридический бизнес исключительно на том, чтобы продавать юридические услуги. Раньше за это готовы были платить, ведь не было конкуренции, океан не был таким багровым, как сейчас. В настоящее время ни консультанты, ни адвокаты не могут себе этого позволить, поскольку высокий уровень услуг — это «гигиенический» минимум, необходимый для вхождения на юридический рынок.

— Если говорить о погоде, которая характерна для адвокатской среды, то вряд ли ее можно назвать безоблачной. Как думаете, почему среди представителей вашей профессии нет единства и сплоченности?

— Думаю, это вполне нормальное явление, ведь у нас непростое прошлое. Современная адвокатура — на начальном этапе развития, и только недавно молодые адвокаты получили возможность реализовывать себя в полной мере. К тому же сложности возникают в, так сказать, достаточно типичном ракурсе, ведь имеют место определенное непонимание между старым и молодым поколениями в адвокатуре, исповедование разных ценностей и различия как в подходах к ведению адвокатской деятельности, так и в восприятии мира в целом.

Все мы были свидетелями событий, которые произошли 17 ноября прошлого года (проведение учредительного съез­да адвокатов и альтернативного собрания. — Прим. ред.) и выявили болезни, характерные для отечественной адвокатуры. И болезни эти настолько очевидны, что не нужно иметь седину на висках, чтобы их заметить.

Можно, конечно, давать разные оценки тем состоявшимся съездам, но я считаю, что молодая кровь должна вливаться в адвокатскую среду не только через работу в судах, но и через руководство процессами внутри сообщества. Ведь молодежь чувствует, как развивается мир, чувствует современные тенденции.

Поскольку меня избрали в состав Выс­шей ревизионной комиссии адво­катуры, имею возможность участвовать в собраниях адвокатов разных регионов. Вижу, что есть разные ценности, и это очень печально. Убежден, пока к руководству советами адвокатов регионов не придут люди, мыслящие открытыми категориями и стремящиеся сделать профессию более престижной, адвокатура будет обречена.

— Расскажите о работе в составе ВРКА. Что уже удалось сделать, с какими трудностями сталкивались и чувствуют ли органы адвокатского самоуправления необходимость осуществлять контроль за своей финансовой деятельностью?

— К сожалению, из этических соображений не могу комментировать деятельность этого органа, ведь разглашение любой информации о деталях работы ВРКА требует коллегиального решения ее членов. Однако могу сказать, что комиссия работает. Мы выезжаем в регионы, проводим проверки, составляем отчеты… Действительно, есть проблемные регионы, где с адвокатов было собрано немало денег, которые направлялись на неоправданные цели.

Задача ВРКА как раз и заключается в том, чтобы выявить проблемы и недостатки в работе органов адвокатского самоуправления, сделать их достоянием общественности. Мы должны открыто говорить об этих проблемах и вместе искать пути выхода из ситуации.

Однако ВРКА не карательный орган, призванный собрать определенные материалы и передать их правоохранителям, чтобы кого-то посадить в тюрьму. Задача комиссии — помочь коллегам правильно организовать свою финансовую деятельность.

За 22 года существования отечественной адвокатуры подобного органа не было, и, соответственно, финансовую деятельность адвокатов никто не проверял. Поэтому то, каким образом до сих пор распределялись адвокатские деньги, — вопрос. Хочется думать, что такое распределение осуществлялось надлежащим образом и с целью обеспечения профессиональных интересов членов адвокатского сообщества в каждом конк­ретном регионе. Сейчас наша задача заключается в том, чтобы это были не только мнения, но и конкретные факты. Поэтому в течение ориентировочно двух лет мы должны проверить все регионы. Возможно, это удастся сделать и за год.

«Если судья считает, что недостаточно зарабатывает, то должен положить мантию в ящик и заняться, например, сельским хозяйством»

— Закон «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» уже отметил свой первый день рождения, поэтому можно подвести определенные итоги. Как работается адвокатам по профильному закону, усилил ли он их права и позиции? Каковы слабые стороны этого акта?

— Если оценивать украинское правовое поле в целом, то оно достаточно неплохое и качественное. В других условиях это правовое поле могло бы успешно работать. Однако у нас отсутствует культура выполнения законодательства. Поэтому, какие бы законы ни принимались, какие бы новые инструменты и институты ни внедрялись, это не будет работать, пока не появится осознание того, что закон нужно соблюдать. Даже если нет жестких санкций за не­выполнение закона, это не означает, что им можно пренебрегать.

Еще одна проблема — отсутствие осознания неотвратимости наказания. Убежден, что этот путь ведет к правовому хаосу.

Если говорить конкретно о профильном законе, то такой инструмент, как адвокатский запрос, сейчас не работает. Эти документы просто игнорируются адресатами. Не потому, что закон плохо выписан, а потому, что такой способ реагирования проще.

— То есть вы лично сталкивались с игнорированием чиновниками адвокатских запросов?

— Да, это происходит регулярно. Мы пытаемся информировать Высшую квалификационно-дисциплинарную комиссию адвокатуры, Совет адвокатов о таких случаях.

Есть два пути выхода из ситуации. Мы должны либо сказать, что корень проблемы — непосредственно в законе и в последний необходимо внести соответствующие изменения, либо создать несколько прецедентов, когда бы свое слово сказали судебные органы, разъяснив, как необходимо применять конкретную норму акта.

— В последнее время в профес­сио­нальных кругах высказывают мнение, что рынок легальных адвокатских услуг уничтожен, престиж профессии потерян. Мол, хороший адвокат — не тот, кто знает законы, а тот, кто знает судью. Согласны ли вы с тем, что сейчас функция защитников сводится к посредничеству между клиентом и судьей?

— В этом есть определенное зерно правды. Действительно, мы наблюдаем создание какого-то альтернативного рынка заменителей адвокатских услуг. К величайшему сожалению, эти услуги не всегда требует наличия правовых знаний, профессиональных навыков защитника, проведения правовой экспертизы.

Не могу сказать, что во всем виноваты юристы, но такие вещи происходят не без их молчаливого согласия. Кроме того, адвокаты, которые об этом кричат, сами способствуют созданию предпосылок к тому, чтобы ситуация обострялась и в дальнейшем.

Поэтому, когда мы видим, что тот или иной адвокат ведет себя некорректно или осуществляет незаконную деятельность, должны очень жестко на это реагировать. Что можем сделать? Как говорил Адам Смит, создание благосостояния нужно начинать с себя. Не может такого быть, что у одного, второго и третьего все в порядке, но проблема существует. Так не бывает.

Можно жаловаться, что имеем аль­тернативный рынок услуг и функция ад­воката сводится к «посредничеству», но в действительности все в наших руках. Адвокаты должны очень внимательно посмотреть на свои ряды, а они вместо этого приуменьшают собственные возможно­сти влиять на процессы в своей среде.

Вопрос «посредничества» между клиентом и судьей — это вопрос правовой культуры населения. В действительности взяточничество побороть очень просто — нужно перестать давать взятки.

Да, мы понимаем, что государственная система несовершенна, что заработная плата чиновников, если сравнивать ее с оплатой труда в других секторах экономики, не самая высокая. Судьи, по-видимому, тоже не наиболее обеспеченная категория граждан. Однако низкой зарплатой нельзя оправдывать взяточничество. Если судья считает, что недостаточно зарабатывает, то должен снять нагрудный знак, положить мантию в ящик и заняться, например, сельским хозяйством.

— Часто адвокаты нарекают на судей. Мол, те не вникают в материалы дела и не дают в своих вердиктах надлежащего обоснования. В свою очередь обладатели мантий жалуются, что не единичны случаи, когда адвокаты попросту гробят дело. Так возможен ли паритет между судьями и адвокатами?

— Поле для совершенствования есть как у адвокатуры, так и у судейского корпуса. И в конфликтных ситуациях в любой сфере отношений виноваты обе стороны. Но желание совершенствоваться должно быть взаимным. Адвокаты должны озвучить свои претензии к представителям судейского корпуса, в то же время признав недостатки в своей работе и выразив готовность с ними бороться. А перекрестными обвинениями проблему не решить.

«Для достижения успеха нужно думать, быть креативным и не бояться рисковать»

— Вернемся к престижу адвокатской профессии. Как думаете, такие дорогие атрибуты, как современные новомодные гаджеты, дорогие часы, одежда и авто, говорят о том, что защитник является успешным и настоящим профессионалом? Может ли хороший юрист ездить, например, на метро?

— Мы живем в эпоху потребления, и это, в частности, касается и адвокатов. Заработав немного денег, многие юристы «клюют» на рекламу и покупают дорогой телефон, часы, костюм, автомобиль. Конечно, не нужно ездить на конных упряжках, и, если есть возможность купить хороший автомобиль, его нужно покупать. Но наличие дорогих вещей не свидетельствует о профессионализме адвоката. Конечно, за счет этих атрибутов можно создать определенный уровень доверия к себе, но, если это не подкреплено духовным миром и интеллектуальной составляющей, клиент очень быстро сделает правильные выводы.

Эпоха спекулянтов прошла, сейчас наступает эпоха интеллектуалов. Но люди до сих пор не понимают, что для достижения успеха нужно думать, быть креативным и не бояться рисковать.

— Кстати, о духовности. В последнее время ведение проектов на основе pro bono пользуется все большей популярностью. Есть ли у вас соответствующая практика? Бесплатное пре­доставление услуг — это зов сердца или все-таки дань моде?

— Мы создали юридический бизнес для того, чтобы реализовываться социально, профессионально, иметь репутацию и уважение в обществе, зарабатывать деньги (это далеко не последняя составляющая, ведь люди, которые у нас работают, должны получать достойную плату). В то же время ведем проекты на основе pro bono, но не спекулируем такими вещами и не пытаемся за их счет улучшить собственный имидж.

Те проекты pro bono, которые мы вели, — это не дань моде, а необходимость поддержать человека в сложной жизненной ситуации. Мы не говорим об этом на каждом шагу, ведь добрые дела нужно делать тихо. Если зайдете на сайт фирмы, вы там не увидите перечня проектов, которые мы вели на основе pro bono.

— Могу допустить, что современные клиенты очень прихотливы и требуют в буквальном смысле слова круглосуточного внимания и поддержки адвоката. Как угодить им и при этом избежать ситуации, когда вся жизнь превращается в работу?

— Действительно, современный потребитель очень прихотлив и хочет, чтобы юрист понимал его бизнес. Клиент не готов платить исключительно за юридическую услугу, не адаптированную к его потребностям. Поэтому в лице юридического советника ищет прежде всего партнера для своего бизнеса — того, кто вовремя отреагирует на ситуацию и предусмотрит возможность наступления негативных последствий и угроз.

А сохранить баланс между жизнью и работой не так уж сложно. Стив Джобс говорил, что работать нужно не 12 часов, а головой. Поэтому, если юрист сидит на работе с утра до ночи — это еще не показатель того, что он хорошо работает.

— А иностранные клиенты отличаются капризностью?

— Как правило, иностранные клиенты дольше пользуются юридическими услугами. Это люди, которые привыкли к тому, что за правовую помощь нужно платить. В то же время они имеют достаточно политик в своей деятельности и, в частности, в работе с юристами.

Безусловно, иностранный клиент отличается от украинского. Но большие и средние отечественные потребители очень быстро учатся правильно вести бизнес, общаться с юридическими консультантами. Так что эта грань уже стирается.

— Клиент — всегда друг, впрочем, исключительно тогда, когда все складывается в его пользу. Другое дело, если судебный процесс приобретает нежелательный оборот. Бывали ли случаи, когда отношения с клиентом трансформировались из дружеских во враждебные?

— Есть карма благодарности клиента. Приходит он к юристу и говорит: «Все пропало… У меня большие проблемы!» Ты успокаиваешь, уверяешь, что можешь помочь, и в итоге становишься его лучшим другом. А дальше, когда достигнут положительный результат, клиент говорит: «Ты мне не очень-то и нужен был». И карма благодарности стремительно идет вниз.

А когда речь заходит об оплате услуг, клиент заявляет, что, мол, адвокат хочет вытрясти из него последние копейки и что справился бы самостоятельно, без участия специалиста.

«Партнерство — это всего лишь возможность ставить перед собой более высокие цели»

— Как лучше прорекламировать свои услуги? Какими инструментами пиара вы пользуетесь?

— Адвокатская деятельность — в какой-то мере бизнес, но в первую очередь искусство. Поэтому продавать себя нужно очень красиво. Это означает качественно делать свою работу, причем настолько качественно, чтобы об этом не приходилось говорить самому. О тебе должны говорить другие. Когда такое происходит — это самая лучшая реклама.

— Как выстраиваете гонорарную политику с клиентами? Речь идет о почасовой оплате, оплате за все время ведения дела или исключительно о гонораре успеха?

— Мы рассчитываем стоимость услуг, которые предоставляет команда юристов, исходя из их почасовых ставок и времени, необходимого для предоставления конкретной услуги. Иногда устанавливаем верхнюю границу гонорара. То есть, даже если переработаем, возьмем с клиента определенную сумму и не больше. Ведь очень часто клиенты не готовы платить за почасовые услуги, а хотят, чтобы была определенность.

Бывают случаи, когда разделяем риски с клиентами. Это происходит тогда, когда понимаем, что дело очень сложное и нет возможности гарантировать положительный результат. Если работа, условно говоря, будет стоить 100 единиц, возьмем с клиента лишь 50, а другую половину гонорара получим, если выиграем дело. Такой подход очень стимулирует обе стороны отношений.

— Ваш самый большой гонорар?

— Там, где большие гонорары, не я один их получаю. Как правило, над проектом работают несколько партнеров фирмы.

Однако не стану скрывать — были гонорары и по €300 тыс., и по €1 млн. В последнем случае это был клиент, который очень сильно нас загружал работой, а мы ему выставляли почасовые счета, в результате чего наработали аж на миллион. Над этим проектом работали 4 партнера в течение целого года.

— Параллельно вели другие проекты?

— Да, вел.

— У каждого известного актера есть в жизни такая роль, после которой он проснулся знаменитым, почувствовал себя успешным. Какое дело стало опре­деляющим для вас?

— Успех — вещь очень личная. Если со стороны кажется, что человек успешен, это еще не значит, что он доволен собой и тем, чем занимается. Успех — это выигранное для клиента дело, качественное выполнение своей работы. Его не стоит измерять внешними признаками.

Не могу сказать, что произошло какое-то событие, после которого я почувствовал себя успешным. Есть еще очень много планов и целей, которые стремлюсь претворить в жизнь.

— О каком судебном процессе мечтаете?

— О громком судебном процессе не мечтаю. Бывает так, что, имея правильную правовую позицию, качественные подготовку и выступления в суде, получаем негативный результат. Такие ситуации сильно огорчают. Клиенту очень трудно потом объяснить, что на черное говорят белое.

Поэтому мечтаю, что наступит такое время, когда буду приходить в суд, качественно выполнять свою работу и получать тот результат, которого заслуживает мой клиент.

— Что в профессии приносит вам самое большое удовлетворение, а что, наоборот, разочаровывает?

— Огорчают ситуации, когда не видишь результата собственных усилий. Это всегда демотивирует. А вот выигранные дела, профессиональный рост коллег, одобрительные публикации о фирме в средствах массовой информации — это все, бесспорно, радует и вдохновляет на дальнейшие свершения.

— Вы стали партнером фирмы, будучи достаточно молодым. Что намерены делать дальше, когда цель уже достигнута?

— Партнерство — это всего лишь возможность ставить перед собой более высокие цели. У меня есть цель — я хочу, чтобы адвокатская профессия развивалась и мы наконец перешли от разговоров о правовом государстве к реальному его построению. Намерен становиться лучше, чем есть в настоящий момент, развиваться интеллектуально и духовно. И хочу, чтобы в этом направлении двигались все, кто рядом со мной.

«Стандарты возмещения расходов на правовую помощь не отвечают реалиям нашего общества»

— Один из представителей судейского корпуса отметил, что в последнее время решить вопрос о возмещении расходов на услуги адвоката даже сложнее, чем решить спор по существу. Есть ли у вас успешная практика возмещения таких расходов? И вообще, как часто клиенты выражают желание взыскать с противника расходы на адвоката?

— Какие у меня перспективы возместить расходы на правовую помощь? Это один из вопросов, которые прежде всего задает клиент, когда мы беремся за ведение его дела.

К сожалению, стандарты возмещения расходов на правовую помощь не отвечают реалиям нашего общества. С одной стороны, мы пока не готовы честно использовать эти стандарты, с другой — последние очень низкие. По крайней мере, нам ни разу не удалось возместить расходы таким образом, чтобы клиент остался доволен.

В то же время нужно обстоятельно продумать механизм, который бы не позволил зарабатывать на этом недобросовестным участникам процесса.

— В июле 2013 года Конститу­цион­ный Суд принял решение, которым фактически установил монополию на возмещение расходов на правовую помощь в хозяйственном судопроизводстве за услуги, предоставленные исключительно адвокатами. Выведение из игры юристов справедливо?

— По-видимому, Конституционный Суд презюмировал, что адвокаты — это те, кто предоставляет юридические услуги в соответствии с высокими стандартами, поэтому им, условно говоря, можно верить, а всем отсальным юристам — нет.

Возможно, это радикальный подход, но в юридическом сообществе должен быть внутренний контролер, который поможет отсеять тех, кто делает свою работу некачественно. Каким образом это урегулировать — пока сказать не готов. Но это один из вопросов, стоящих перед профессиональным сообществом. Это будет прежде всего выгодно самим юристам.

— Налоговики достаточно часто заявляют, что подавляющее большинство споров с налогоплательщиками суды решают в пользу наполнителей государственной казны. Скажите, исходя из собственной практики, налогоплательщики отдают предпочтение досудебному урегулированию споров или все-таки не боятся идти в суд?

— Конечно, есть клиенты, которые возлагают надежды на досудебное урегулирование спора. К сожалению, такие попытки крайне редко могут увенчаться успехом, поэтому оптимистов становится все меньше и меньше.

Налоговая порой идет на определенные уступки, но я не помню случая, чтобы она уступила полностью. Кроме того, сейчас сложилась ситуация, не стимулирующая использовать досудебную процедуру, ведь налоговая начинает начислять пеню с момента, когда плательщик должен был заплатить налог, а не с момента окончания судебной процедуры проигрышем плательщика.

Поэтому бизнес, как правило, сразу обращается в суд. Не могу сказать, что абсолютно все дела мы выигрываем, но до сих пор окончательно не проиграли ни одного. Если не удается достичь успеха в первой и апелляционной инстанциях, обращаемся в Высший административный суд.

Например, в этом году было около 30 налоговых дел. По одному из них имеем негативный результат в ВАС, но мы возлагаем надежды на успех в Верховном Суде.

По поводу декларирования стати­стики, согласно которой налоговая вы­игрывает большинство дел, скажу следу­ющее: честно говоря, не представляю, как считают.

— Если раньше судебная практика складывалась таким образом, что большинство решений принималось в пользу заемщиков, то в последние годы наблюдается противоположная тенденция:  все чаще дела выигрывают банковские учреждения. Чем это объясняется? Действующее законодательство больше защищает кредиторов?

— Действительно, заемщики находили определенные пробелы либо в договорах, либо в законодательстве, позволявшие им не возвращать деньги. Думаю, ситуация изменилась после того, как было принято политическое решение и «отправлен месседж», что одолженные средства необходимо возвращать.

Как правило, никто из заемщиков не оспаривает факт получения кредита. По крайней мере, я не знаю таких случаев. Поэтому, если бы суды по тем или иным формальным причинам становились на сторону недобросовестных заемщиков, это подорвало бы доверие как к банковской, так и к судебной системе.

Конечно, банки тоже не святые и иногда ведут себя не очень корректно. Но нужно выходить на диалог между банковской системой и сообществом заемщиков.

«Безусловных авторитетов на рынке нет»

— Что ждет рынок юридических услуг в ближайшее время? Возможно, на него выйдут крупные иностранные игроки?

— Конкуренция на юридическом рын­ке в настоящее время очень обострилась. Если лет 10 назад можно было сказать, что есть только несколько серьезных игроков, то сейчас грань между серьезными и несерьезными игроками размылась. Кроме того, есть очень много молодых и амбициозных участников рынка, готовых совершенствоваться и постоянно адаптироваться к условиям современного общества.

Фирмы, которые не будут бояться изменений, которые будут угадывать тенденции современного общества или оперативно на них реагировать, четко ощущать потребности и ожидания клиента, достигнут успеха. А те компании, которые будут думать, что они являются лучшими на рынке в силу определенных исторических достижений, проиграют.

Уверен, если, например, до конца этого года на рынке появится никому не известная фирма, которая будет иметь желание и способность развиваться, четкую мотивацию стать лучшей юридической фирмой, она этого достигнет.

Сейчас же безусловных авторитетов на рынке нет, все в более или менее одинаковых условиях.

— Знаю, что вы практикуете встречи со студентами. Говорите им, что адвокатское ремесло совсем не такое, как декларируется в учебниках, что есть и обратная, темная сторона?

— Я всегда говорю студентам о том, что реалии не совпадают с теми вещами, о которых им рассказывают на лекциях, а закон не во всех случаях работает так, как должен работать. Но это не повод отказываться от юриспруденции.

В то же время студенты должны осознавать, что юрист — очень сложная профессия. Ведь психологическая нагрузка, как говорится, на грани. Например, в США проведено исследование, согласно которому самый высокий уровень самоубийств — среди врачей и юристов. Поэтому человек, которому 5 лет на лекциях рассказывают одно, а в действительности он сталкивается с противоположным, должен быть готов к реалиям.

Не исключаю, что именно темная сторона профессии и мотивирует определенное количество людей идти в юриспруденцию. Ведь у современной молодежи очень высокий уровень цинизма относительно того, каким образом работает юриспруденция. Многие думают, что на взятках можно неплохо зарабатывать. Поскольку не нужно думать головой, достаточно быть сообразительным, иметь нужные контакты, уметь своевременно договориться и правильно все обустроить, чтобы не попасться. Это очень легкий, но и очень рискованный способ зарабатывать деньги.

Но профессия в своем чистом виде не имеет темной стороны, мы сами ее создаем недобросовестным отношением к работе. Этот негатив нужно не поддерживать, а преодолевать. Убежден: все вместе мы можем навести порядок в профессии и изменить отношение общества к юристам как к посредникам между судьями и бизнесом. Мы способны изменить вос­приятие адвоката в качестве почтальона.

— Недавно ваш коллега Василий Кисиль на одном из профильных мероприятий дал совет студентам, чтобы те уже на втором курсе университета определились, есть ли у них интерес и желание заниматься юриспруденцией, ведь потом может быть поздно. Какие бы установки вы дали молодому поколению?

— Такой вопрос студенту следует задавать себе ежедневно, независимо от того, на каком он курсе. Если ответ утвердительный, нужно продолжать дви­гаться в выбранном направлении. Если нет, то никогда не поздно… Однако следует четко понимать, что вы реализуете собственные стремления и амбиции, а не, например, родительские.

Я задаю себе этот вопрос постоянно. Если завтра проснусь и пойму, что юриспруденция — это не то, чем хочу заниматься, буду реализовывать себя на другой ниве. В этом случае буду честен как c собой, так и c коллегами, и никто не вправе меня за это осуждать. Мы живем один раз и не имеем права в 70 лет осознать, что прожили жизнь зря.

Поэтому нет ничего плохого в том, чтобы постоянно подвергать проверке правильность выбранного пути. Более того, человек, который этого не делает, рано или поздно столкнется с личностным кризисом. Я всегда говорю об этом студентам.

— Могу предположить, что вы, как и любой современный человек, ведете собственные страницы в соцсетях. Обсуждаете ли рабочие вопросы и позволяете ли себе крепкое словцо, находясь во Всемирной паутине?

— Никогда не обсуждаю. Например, собственный аккаунт в Facebook использую исключительно как личное пространство. Думаю, что употребление бранных слов — это вопрос культуры любого человека, и не имеет значения, адвокат это, врач или сантехник.

Крепкое словцо будет некстати и в социальных сетях, и в быту, и в каких-либо других отношениях, но каждый сам определяет меру своей воспитанности.

— Следует ли адвокатов наказывать за некорректные высказывания?

— Не думаю, что адвокатов можно карать за такое поведение. Нужно не наказывать, а создавать условия для того, чтобы человек менялся.

— В каком юристе общество будет нуждаться через, скажем, лет 10? На что уже сейчас следует обратить внимание студентам, чтобы в будущем иметь конкурентное преимущество на рынке?

— Развитие происходит чрезвычайно быстрыми темпами, поэтому те преимущества, которые юристы имели лет 10 назад, в настоящее время уже привычные вещи. Если раньше в резюме кандидаты указывали, что знают, например, Word и Excel, то теперь это то, что является «гигиеническим» минимумом. Да и знанием английского языка уже никого не удивишь.

Сложно сказать, что будет еще через 10 лет, но мне кажется, что от юриста будут требовать партнерства в бизнесе, а не просто формального предоставления услуг. Эти требования предъявляют и сейчас, однако в будущем выживут лишь те, кто сможет дать бизнесу то, что он хочет.

— Если от юриста будет требоваться знание технической стороны дела, то, по-видимому, только юридического образования будет недостаточно?

— Не исключаю. Если юрист обслуживает, например, агробизнес, то без понимания того, как работает эта сфера, он не сможет дать клиенту полезный совет.

Не могу сказать, что придется осваи­вать дополнительные профессии, но нужно будет очень глубоко вникать в специфику деятельности клиента.

— И напоследок — несколько пожеланий читателям «ЗиБ».

— Верить в то, что усилия, которые мы прилагаем, не напрасны. Меняя себя, мы сможем изменить собственную страну. Уверен: если мы будем использовать такой подход, у нас есть будущее.