Председатель ВСУ Ярослав Романюк:

«Доверие к суду будет тогда, когда каждый поймет: суд поступил справедливо, жизненно мудро»

В парламенте зарегистрирован законопроект, в случае принятия которого круг полномочий наивысшего судебного органа расширится. Поскольку Верховный Суд ожидают важные изменения, «ЗиБ» решил поинтересоваться у его руководителя Ярослава РОМАНЮКА, как они повлияют на деятельность учреждения в частности и на судебную систему в целом. Также Ярослав Михайлович рассказал, почему именно ВС будет решать юрисдикционные конфликты и как выработать у судей привычку принимать не просто формально законные, а жизненно мудрые решения.

«В Украине есть хроническая болезнь: хороших законов много, но они не выполняются»

— Ярослав Михайлович, сегодня ВС стоит на пороге больших изменений. Ведь в случае принятия проекта закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно полномочий Верховного Суда Украины» (№3356) круг функций наивысшего судебного органа расширится. Какую пользу принесет этот документ ВС и гражданам? Насколько он им необходим?

— Безусловно, необходимость есть. С чем она связана? Задача ВС, как и других наивысших судебных учреждений европейских стран, — обеспечение одинакового применения норм законодательства всеми судами. Такая задача у ВС была до реформы, проведенной в 2010 году, такой она остается и сегодня. С принятием закона «О судоустройстве и статусе судей» фактически унифицировано построение 4-звеньевой судебной системы в каждой юрисдикции. ВС стал четвертой инстанцией для всех юрисдикций. Однако до 2010-го в связи с решением Конституционного Суда, которым было признано неконституционным положение закона «О судоустройстве Украины» от 7.02.2002 о создании Кассационного суда, судебные палаты по гражданским и уголовным делам ВС вынужденно осуществляли пол­номочия суда кассационной инстанции.

В 2009 году ВС в кассационном порядке и в связи с исключительными обстоятельствами рассмотрел больше 55 тыс. дел. Для сравнения: в том году на рассмотрение в Суд поступило свыше 32 тыс. кассационных жалоб по гражданским делам. ВС рассмотрел почти 10 тыс. соответствующих дел. Каждое из его решений было своего рода указателем для судебной практики. Судебная система ориентировалась на те правовые позиции, которые выражались в решениях ВС, и таким образом судебная практика направлялась в правильное русло.

Если в кассационном порядке ВС рассмотрел почти 10 тыс. гражданских дел, то в связи с исключительными обстоятельствами — лишь 104. То есть у нас была возможность влиять на обеспечение единства судебной практики в первую очередь через рассмотрение дел в кассационном порядке.

Что произошло после реформы 2010 года? Был создан суд кассационной инстанции — Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел. ВС фактически предо­ставлены только полномочия по пересмотру дел на основании неодинакового применения судами кассационной инстанции одной и той же нормы материального права в подобных правоотношениях в порядке, предусмотренном процессуальным законом.

Обратимся к статистическим данным. В 2009 году поступило около тысячи заявлений о пересмотре гражданских дел в связи с исключительными обстоятельствами (основания для данного пересмотра также фактически сводились к неодинаковому применению одной и той же нормы права). ВС были рассмотрены 104 дела по таким заявлениям. После проведения судебной реформы в 2011 году в ВСС поступило больше 2 тыс. заявлений, в 2012-м — свыше 3 тыс. В первом полугодии этого года имеем 1857 заявлений. Это свидетельствует о том, что существует тенденция к увеличению количества случаев неодинакового применения одних и тех же норм права и, соответственно, — расхождений в судебной практике.

Такая тенденция характерна не только для гражданских дел. Например, по административным делам в 2009 году поступило 2,6 тыс. заявлений о пересмотре ВС судебных решений в связи с исключительными обстоятельствами. В 2011-м — 3250, а в 2012-м — уже 4,5 тыс., за 6 месяцев 2013-го — 2,8 тыс.

В прошлом году ВС в связи с не­одинаковым применением одной и той же нормы права рассмотрел 177 гражданских и 492 административных дела. Если раньше рассматривал 10 тыс. гражданских дел, то в настоящее время — 177. То есть возможности ВС путем принятия судебных решений влиять на судебную практику, обеспечивать одинаковое правоприменение судами существенно уменьшились. Это сразу обусловило увеличение количества случаев неодинакового применения норм законов.

В связи с этим возникла необходимость внедрить дополнительные механизмы с целью направления судебной практики в правильное русло. И именно такие пол­номочия ВС (как процессуальные, так и внепроцессуальные) предложены в законопроекте №3356. Убежден, что принятие этого документа принесет пользу, в первую очередь обществу, гражданам, которые получат направления правоприменения, и судам, которые будут ориентироваться на правовые заключения ВС. Безусловно, такие изменения необходимы.

— На научно-практической конференции, состоявшейся в октябре, вы рассказывали, что иногда обязательность решений ВС является декларативной. Каковы причины возникновения такого явления? Как с этим бороться? Спасут ли от этой декларативности предусмотренные в законопроекте №3356 меры по обеспечению обязательности решений ВС?

— Декларативность заключается вот в чем. У нас в Украине есть такая хроническая болезнь: хороших законов много, но беда в том, что они не выполняются. То же самое и с обязательностью: в законе говорится, что правовое заключение, данное ВС в своем решении, постановленном по результатам рассмотрения дела в связи с неодинаковым применением одной и той же нормы права, является обязательным для всех судов и органов государственной власти. И суды обязаны привести свою практику в соответствие с правовым заключением ВС.

Однако это предписание не всегда ­выполняется. Например, в свое время ВС сформировал правовое заключение относительно такой меры наказания, как конфискация имущества. Она может быть применена при совершении следующих преступлений: кража, получение взятки, сбыт наркотических средств и т.п. ВС отметил: даже в том случае, если в санкции статьи предусмотрена безальтернативная конфискация, эта норма может быть применена только тогда, когда суд установит корыстный мотив подсудимого в совершении преступления, например сбыт наркотических средств. Ведь согласно диспозиции этой статьи дать другому лицу сделать две затяжки — это уже сбыт. Но если судом не будет установлено, что подсудимый ставил себе целью сделать это лицо наркозависимым, чтобы в дальнейшем реализовывать ему наркотические средства, то такая мера наказания, как конфискация всего имущества, принадлежащего подсудимому, не может быть применена.

Однако, как показывает практика, имеют место случаи применения этой меры наказания в таких делах. То есть к правовому заключению ВС не прислушиваются, не придерживаются позиции наивысшего судебного органа.

Учитывая это, появилась задача: наработать механизмы, которые бы побуждали судебную систему обеспечивать обязательность правовых заключений ВС. Собственно, такие механизмы и преду­смотрены в законопроекте.

— Допускаете ли возможность такой ситуации, когда судья отошел от правовых позиций ВС?

— В действующем законодательстве предусмотрено, что заключение, сформулированное Верховным Судом в решениях, является обязательным для судов, которые должны руководствоваться им и привести свою практику в соответствие с ним. И хоть такие заключения не являются нормой права, их обязательность предусмотрена прямым указанием закона, и суды не вправе отходить от этих положений.

— Вы допускаете, что и в заключениях ВС могут возникать противоречия?

— Могут. К величайшему сожалению, такие ситуации уже имеют место. Хотя бы потому, что одна и та же норма материального права применяется судами разной юрисдикции. В законопроекте предлагается, как избежать таких несогласованностей. Если на рассмотрение ВС поступит заявление относительно неодинакового применения нормы материального права, которая применяется судами разной юрисдикции, то такое заявление должно рассматриваться на совместном заседании соответствующих судебных палат ВС.

Данный механизм направлен на то, чтобы сам Суд не допускал неодинакового применения норм права. Если это все же будет происходить, то в законопроекте предусмотрена процедура: Пленум ВС в таком случае должен определить, какое из заключений является обязательным для дальнейшего применения.

«Не стоит слепо перенимать зарубежный опыт реформирования»

— Как повлияет на украинское правосудие внедрение института преюдициального запроса? В каких странах действует такой институт? Эффективен ли он?

— Попытка внедрения института преюдициального запроса в обществе воспринимается неоднозначно. По моему мнению, это объясняется тем, что все новое, особенно радикально новое, воспринимается настороженно.

Вернемся к нашему вопросу. Почему мы предлагаем внедрить такую новацию? По традиции мы сначала создаем трудности, а потом прилагаем героические усилия, чтобы их преодолеть. Как на сегодня предусмотрено законодательством? Задачей ВС является устранение тех расхождений в правоприменении, которые судебная система уже допустила. Может, целесообразнее было бы предварительно направлять практику в правильное русло, предотвращая возможные нарушения? И в первую очередь это касается тех категорий дел, которые являются многочисленными и однотипными. То есть по таким категориям дел (например, относительно некоторых социальных споров) стоит предварительно дать правовое заключение и сориентировать судебную практику относительно правильного применения нормы права.

Мы изучили опыт внедрения института преюдициального запроса во Франции. Летом 2013 года группа судей ВС побывала в наивысшем судебном учреждении этого государства и внимательно, тщательно изучила, как данный механизм работает на практике. Необходимо отметить: французы гордятся тем, что у них есть такой институт. Они считают его современным, прогрессивным.

Мы ставим себе целью стать членом европейского сообщества. Поэтому должны знать правила игры, существующие в Европейском Союзе. Они регулируются договором о функционировании ЕС. Так, в ст.267 этого документа речь идет о том, что Суд ЕС (Люксембургский суд), имеет полномочия выносить решение в преюдициальном порядке, и указываются случаи, когда он может это делать.

Национальные суды (местные, апел­ляционные) каждого из государств, входящих в Евросоюз, имеют право обратиться в Суд ЕС, чтобы он растолковал, как понять и правильно применять норму европейского права. А наивысшие судебные органы стран-участниц, принимающих окончательные решения на национальном уровне, обязаны обратиться в Суд ЕС в случае, если рассмотрение дела связано с применением актов Евросоюза. Заключение последнего относительно того, как правильно применять норму европейского права, является обязательным не только для сторон конкретного спора, но и для всех судов и органов государственной власти.

Согласно процедуре, существующей в Суде ЕС, он может истребовать дело, вызвать стороны конкретного спора и при их участии дать правовое заключение относительно того, как правильно применять норму европейского права.

То есть и в правовой системе ЕС, членом которого мы хотим стать, предусмот­рен такой механизм, направленный на то, чтобы предотвращать неодинаковое применение норм права, а не устранять потом расхождения в правоприменении.

Так, институт преюдициального запроса, который должен быть внедрен согласно законопроекту №3356, для нас новый. И именно из-за того, что такой институт вообще неизвестен нашей стране, некоторые относятся к нему с опаской. Однако это современный, прогрессивный и действенный механизм предотвращения возможного неодинакового применения одной и той же нормы права. Убежден, что он оправдает себя на практике.

В законопроекте предусмотрено, при совокупности каких конкретных условий может подаваться преюдициальный запрос. Во-первых, это возможно тогда, когда норма закона является нечеткой. Во-вторых, если еще нет правового заключения ВС относительно того, как применять ту или иную норму закона. В-третьих, если уже есть или ожидается большое количество дел опре­деленной категории. В-четвертых, если суды, скажем первой инстанции, уже допустили неодинаковое применение.

Эти запросы будут поступать в ВС ­через апелляционные и кассационные суды, которым предстоит осуществлять, так сказать, предварительный отбор, поэтому ВС будет рассматривать только те из них, которые являются актуальными, важными вопросами права и должны помочь своевременному и правильному направлению судебной практики.

— Определенные трансформации в судебной системе сейчас происходят в России: ликвидация Высшего арбитражного суда, внесение корректив в деятельность ВС РФ. По вашему мнению, может ­ли Украина пойти таким же путем, то есть позаимствовать идеи России?

— Каждое государство само решает, какую систему судоустройства ему выбрать. Есть ли у нас потребность ликвидировать высшие специализированные суды? В соответствии с Конституцией одним из принципов судопроизводства является право кассационного пересмотра судебных решений. У нас функционируют три кассационных суда. Если объединить их под одной крышей, то не будет ли этот суд перегружен, поскольку в 2012 году в Украине рассмотрено 4,6 млн дел? В свое время мы уже это проходили: в 2007-м в ВС накопилось столько гражданских дел, что пришлось путем принятия специального закона передать их в апелляционные суды для кассационного рассмотрения.

Наверное, не стоит слепо перенимать зарубежный опыт реформирования, ведь некритичное заимствование вместо необходимого решения может породить дополнительные проблемы для отечественной судебной системы. Нужно тщательно анализировать, целесообразны ли такие шаги в нашей стране. Считаю, что рано делать выводы, какая судебная система для Украины эффективнее: 3-звеньевая или 4-звеньевая. В конце концов формирование 4-звеньевой системы завершилось лишь осенью 2010-го. Нужно дать ей время, чтобы понять, какая судебная система более приемлема для нашей страны.

«В государстве должен быть орган, который бы решал вопрос разграничения юрисдикции»

— Решение ВС юрисдикционных конфликтов не будет затягивать сроки рассмотрения дел? Право граждан на рассмотрение дел в течение разумных сроков не будет нарушаться? Ведь, пока ВС будет решать, суд какой юрисдикции должен рассмотреть дело, время не будет стоять на месте.

— Хотелось бы ответы на эти вопросы проиллюстрировать примером. В январе 2013 года. Европейский суд по правам человека принял решение по делу «Мосендз против Украины». Суть дела такова. Гражданка Мосендз — мать военнослужащего. Сын пошел на службу в армию и там погиб. Официальная версия — самоубийство. Тело сына заявительницы было доставлено в закрытом гробу, а захоронение проведено без ведома матери и не по месту ее проживания, а по месту жительства ее брата. Этот факт вызвал у женщины сомнения в том, при каких именно обстоятельствах умер ее сын.

Она начала писать многочисленные жалобы, было возбуждено уголовное дело, проведен целый ряд экспертиз. В конце концов установили, что смерть юноши носила насильственный характер. Прошло еще какое-то время, и установили, что виновник смерти юноши — сержант, с которым они вместе проходили службу. Но, пока продолжались расследования, срок давности истек, поэтому уголовное дело в отношении сержанта было закрыто.

Гражданка Мосендз обратилась в порядке гражданского судопроизводства в суд с иском о возмещении морального ущерба. Ответчиком определила государство Украину. Женщина указала, что отдала на службу государству своего сына. А государство не смогло обеспечить не только то, чтобы парень вернулся домой живым и здоровым, но даже эффективного и оперативного расследования фактиче­ских обстоятельств, при которых наступила смерть ее сына, установления виновника этого и назначения ему соответствующего наказания. Женщина просила возместить моральный ущерб.

Суд отказал в возбуждении производства по делу, указав, что оно не подлежит рассмотрению в порядке гражданского судопроизводства. Мосендз обратилась в суд в порядке административного судопроизводства. Суд принял дело в производство, рассмотрел его, частично удовлетворил иск. Апелляционный суд отменил решение суда первой инстанции и закрыл производство по делу, указав, что последнее не подлежит рассмотрению в порядке административного судопроизводства. Кассационный суд с этим выводом согласился. Больше в национальной судебной системе идти было некуда. ВС не имеет права устранять расхождения в применении норм процессуального права. Единственный путь — в Страсбург.

ЕСПЧ в своем решении констатировал: Украина нарушила взятые на себя международные обязательства, поскольку не обеспечила реализации гарантированного ст.6 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод права на рассмотрение дела судом. Как отмечается в решении, при том, что судов в Украине много, ни один из них не рассмотрел спор по существу. Суды ограничились констатацией того, что рассмотрение дела не подлежит ни гражданской, ни админист­ративной юрисдикции, не указав, какой именно суд должен рассмотреть это дело. Поэтому данный спор продолжается уже много лет и до сих пор не решен.

— И как это дело и похожие споры относительно юрисдикции могут быть решены?

— По моему мнению, в государстве должен быть орган, который бы решал вопрос разграничения юрисдикции. Обратимся к опыту других стран: в Германии такой орган есть — это Сенат высших судов, во Франции — Трибунал по конф­ликтам. Нужен ли в Украине отдельный специальный орган для решения споров по вопросам разграничения юрисдикции? Как по мне, не нужен. ВС рассматривает дела любой юрисдикции, поэтому может быть именно тем органом, который будет решать юрисдикционные конфликты.

В законопроекте №3356 также предлагается: если у суда возникли трудности с определением юрисдикции, он имеет возможность обратиться с соответствующим преюдициальным запросом в ВС. А уже наивысший судебный орган укажет, в порядке какого судопроизводства нужно рас­сматривать конкретное дело. Это не приведет к нарушению сроков рассмотрения дела.

— Я так понимаю, что такой механизм поможет ускорить рассмотрение дела.

— Да. Тем более что в законопроекте предусмотрено: свое заключение ВС должен предоставить в течение одного месяца. Кстати, возвращаясь к договору о функционировании Европейского Союза: в документе предусмотрено, что суды, обращаясь с юрисдикционным запросом, имеют право просить рассмотреть спор и предоставить правовое заключение в ускоренном порядке. Допускаю, что это может быть предусмотрено впоследствии и в нашем законодательстве.

«Не могу утверждать, что кассационные суды безосновательно не допускают дела к производству в ВС»

— Ваши прогнозы: возрастет ли нагрузка на судей ВС, ведь в случае принятия такого закона обязанностей у них станет больше?

— Сейчас не могу предположить насколько, но очевидно: если парламент под­держит законопроект, то нагрузка на судей ВС увеличится. И это касается не только процессуальных, но и внепроцессуальных вопросов. Ведь за судьями ВС предлагается закрепить полномочия по изучению судебной практики с выездом в суды, обобщению судебной практики. По результатам таких обобщений будут готовиться постановления Пленума ВС. Безусловно, работы станет больше.

— Если судьи не будут справляться со всеми этими обязанностями, не встанет ли вопрос об увеличении состава ВС?

— Сегодня преждевременно прогнозировать, насколько увеличится нагрузка и справимся ли мы с этой работой. В любом случае я не сторонник того, чтобы до бесконечности увеличивать количество судей ВС. По моему мнению, следует двигаться в другом направлении — в направлении пересмотра того, какие споры вообще должны решаться в судебном порядке. По моему мнению, многие судебные споры должны были бы решаться другим способом — внесудебным, досудебным. Это бы обеспечило уменьшение нагрузки на судебную систему и повысило ее эффективность.

ЕСПЧ в связи с этим неоднократно давал заключение: суды должны рас­сматривать те дела, в которых есть спор о праве, то есть где есть потребность установить фактические обстоятельства, дать им профессиональную правовую оценку и в зависимости от установленного решить, удовлетворить ли исковые требования или отказать в этом. Европейский суд также подчеркивал, что не противоречит Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод, когда государство внедряет определенные досудебные, внесудебные процедуры, чтобы опреде­ленную категорию дел решали другие органы, но — с возможностью обязательного последующего судебного контроля.

— Что касается нагрузки. В соот­ветствии с данными Единого государственного реестра судебных решений в октябре этого года, например, Судебная палата по уголовным делам ВС приняла 2 постановления, а Судебная палата по административным делам — 72. Хотя в последней судей даже меньше. Почему такая разница в количестве постановлений? Возможно, это зависит от того, сколько дел допущено к производству в ВС?

— Могу вам назвать другие цифры: в прошлом году Судебная палата по уго­ловным делам ВС, в которой на то время насчитывалось 18 судей, рассмотрела 27 дел. То есть нагрузка на одного судью — 1,5 дела в год. В чем причина этого? Наверное, все-таки в допуске дел к производству в ВС высшими специализированными судами.

Не могу утверждать, что кассационные суды безосновательно не допускают дела к производству в ВС. Во многих делах, которые поступают в ВС в связи с неодинаковым применением норм права, действительно есть неодинаковое применение. Это серьезная проблема, заслуживающая того, чтобы ВС дал правовое заключение, которое бы определяло правильное применение нормы права.

Процедура допуска существует во многих государствах мира, и она имеет свою логику. Сегодня критика этой процедуры в значительной мере политизированна. Ведь допуск появился не в 2010 году. Еще с 2005-го к полномочиям ВС отнесено рассмотрение дел в связи с так называемыми исключительными обстоятельствами.

В административной юрисдикции, например, существовал механизм, потому что судом кассационной инстан­ции по рассмотрению этих дел был Высший административный суд. Судеб­ные решения ВАС к пересмотру в связи с исключительными обстоятельствами допускала Судебная палата по административным делам ВС. А что касается пересмотра гражданских дел, то ситуация была неоднозначной: Судебная палата по гражданским делам ВС выполняла тогда полномочия суда кассационной инстанции, в то же время судьи этой палаты осуществляли допуск заявлений, поступавших в связи с исключительными обстоятельствами. Потом они осуществляли пересмотр своих же решений. То есть на то время с точки зрения конвенции была вообще недопустимая ситуация, когда один и тот же судья рассматривал одно и то же дело в двух инстанциях.

Вместе с тем проблема существует. Она заключается вот в чем: сам по себе тот факт, что высший специализированный суд, принимавший решение в кассационном порядке, еще и решает вопрос, позволять ли ВС проверять правильность этого решения, порождает определенные сомнения в его объективности. Оправдано это или нет — мне сложно оценивать. Но так есть. И с этим нельзя не считаться, потому что это вызывает определенное недоверие к судебной власти, являющейся частью государственной власти.

— Очевидно, законопроект №3356 всех проблем не решит. Какие из вопросов, касающихся совершенствования деятельности ВС, остались вне поля зрения авторов документа?

— Главная и самая острая проблема — вопрос допуска. Однако, если решить этот вопрос в настоящий момент путем передачи таких полномочий Верховному Суду или по крайней мере обжалования в него отказа в допуске, то велика вероятность того, что Суд будет перегружен делами относительно допуска и не сможет эффективно выполнять основ­ную функцию — обеспечение одинакового применения судами норм права. Ведь сегодня прослеживается тенденция к увеличению таких дел в связи с неодинаковым применением норм права. И если в кассационных судах в среднем работают 80 судей, то в судебных палатах ВС — 9—10, поэтому рассмотрение дел относительно допуска может нанести больше вреда, чем принести пользы, ведь главная задача ВС — с помощью рассмотрения конкретных дел указать, как правильно применять норму права.

«Нужно учитывать интересы обеих сторон, пытаться соблюдать баланс интересов»

— Вы считаете, что решения суда должны быть не просто формально законными, но и справедливыми, жизненно мудрыми. На одном из мероприятий, проведенных в ВС, вы приводили примеры справедливых решений, принятых российскими коллегами. Есть ли такие решения у нас? Можете привести примеры?

— Действительно, я приводил пример российских коллег. Мне импонирует их подход к решению дел, который они в последнее время исповедуют. Считаю, они идут правильным путем. И мы должны считаться с этим.

Так, по моему глубокому убеждению, решение суда должно быть не только законным, но и справедливым и жизненно мудрым. То есть не должно быть просто формального применения норм специальных частей кодексов. Нужно учитывать и принципы осуществления правосудия — принципы справедливо­сти, добросовестности, разумности, запрещение злоупотреблять своими правами, учет интересов обеих сторон.

Какие примеры назвать? В Гражданском кодексе есть ст.364 «Выделение доли из имущества, находящегося в общей долевой собственности». Она гласит: «Сособственник имеет право на выделение в натуре доли из имущества, которое есть в общей долевой собственности. Если выделение в натуре доли из общего имущества не допускается по закону или является невозможным… сособственник, который хочет выделения, имеет право на получение от других сособственников денежной или иной материальной компенсации стоимости его доли».

Например, лицо является сособственником дома (получил наследство в сельской местности). Однако человек там не живет (там живет другой наследник), потребно­сти в этой доле у него нет. Это лицо имеет право получить денежную компенсацию за свою долю. Суд может лишить лицо права на долю и заставить другого сособственника выплатить ему денежную компенсацию: оценить, сколько на рынке недвижимости стоит эта доля, обязать выплатить конкретную сумму. То есть фактически суд принуждает другого сособственника заключить договор купли-продажи.

Недавно ВС осуществил анализ применения судами законодательства о праве собственности при рассмотрении гражданских дел. В нем обращается внимание на положения ст.3 ГК, которая определяет общие принципы гражданского законодательства. В частности, в соответствии с п.6 ч.1 этой статьи к таким принципам относятся «справедливость, добросовестность и разумность». В проведенном анализе судам предлагается не просто применять ст.364 ГК, а сквозь призму положений ст.3 выяснять, пользуется ли ответчик долей, принадлежащей истцу, существует ли потребность у ответчика в доле, принадлежащей истцу, может ли ответчик вообще выплатить денежную компенсацию.

Таким образом, по нашему мнению, нужно учитывать интересы обеих сторон, пытаться соблюдать баланс интересов. Не воспринимать формально норму кодекса: если истец имеет право получить денежную компенсацию за долю имущества, то ответчик обязан ее приобрести. Стоит учитывать интересы обеих сторон: истец имеет право, но корреспондируется ли оно с определенной обязанностью ответчика? И в зависимости от установленного в каждой конкретной ситуации можно или обязать выплатить денежную компенсацию, или отказать.

У нас такие дела были. Мы, отказывая в иске, положили в основу решения следующий подход: ответчица является лицом пенсионного возраста, долей, принадлежащей истцу, не пользуется и потребности в пользовании ею не имеет, а размер ее пенсии не позволяет заплатить за долю истца по рыночным ценам.

Скажем, суд примет решение взыскать с нее компенсацию. Ответчица не способ­на заплатить ее, на стадии исполнения решения будет наложен арест на дом с целью его последующего отчуждения. А в случае невозможности отчуждения дом будет передан для удовлетворения исковых требований в счет уплаты долга истцу. В таком случае будет нарушено право ответчика. Будет ли такое решение справедливым и обеспечит ли интересы сторон спора? Очевидно, нет.

Доверие к суду будет тогда, когда каждый, даже не будучи специалистом в области права, поймет: суд поступил справедливо, жизненно мудро.

— Думаете, судьи готовы принимать справедливые решения?

— Многие судьи учились и начали работать еще в советские времена, когда главным был принцип социалистической законности, а значит, должны произойти изменение правосознания, пересмотр подходов к решению дел — это процесс не одного дня. Но в этом направлении нужно двигаться, к этому необходимо стремиться. Если судья — вершина юридической профессии, то кому, как не ему, необходимо настолько умело применять закон, чтобы решение было не просто формально законным, а и справедливым?!

«Полномочия КС и ВС не пересекаются»

— Не считаете, что ВС стоит немного в стороне от других судебных учреждений. Ведь, например, высшие специализированные суды часто проводят совещания с руководством судов апелляционных инстанций. То есть у них есть определенное взаимодействие. Есть ли у ВС такое взаимодействие с другими судами?

— И ВС, и высшие специализированные суды действуют в пределах и способом, предусмотренными законом. К полномочиям высших спецсудов отнесено проведение обобщения судебной практики, разъяснение законодательства и предоставление методической помощи судам низшего уровня. В пределах этих полномочий они и взаимодействуют с другими судами. У ВС таких прав на сегодня нет.

В законопроекте предлагается предо­ставить ВС полномочия совместно с высшими спецсудами изучать практику судов низшего уровня. То есть уже будет непосредственная связь, которая, безусловно, необходима. По результатам изучения будут осуществляться обобщения судебной практики и готовиться постановления Пленума ВС относительно дачи разъяснений законодательства.

— Почему, с вашей точки зрения, у представителей нынешней оппозиции больше доверия к ВС, чем к Конституционному Суду? Ведь ее лидеры предлагали именно Верховному Суду передать пол­номочия относительно толкования законов и Конституции.

— По-видимому, вопрос нужно адресовать им. Можно предположить, что это связано с конкретными решениями КС, которые, по мнению представителей оппозиционных сил, являются ошибоч­ными.

Считаю, нецелесообразно передавать полномочия Конституционного Суда Верховному Суду. ВС является органом правосудия, который рассматривает конкретные дела и в рамках решения этих дел дает заключения относительно правильного применения норм законодательства. Толкование закона для него не самоцель. Он толкует закон в разрезе конкретных фактических обстоятельств дела. Ни один суд не может вынести решение, если не даст толкование конкретной нормы права.

Для КС главное — толкование норм ­Конституции. Он не рассматривает кон­кретные дела и не привязывается к ним. Статья 2 закона «О Конституционном Суде Украины» определяет: задача КС — гарантирование верховенства Конституции как Основного Закона государства на всей территории Украины. Обратимся к ст.94 упомянутого закона. В ней отмечается: основанием для конституционного обращения относительно официального толкования законов является наличие неоднозначного применения положений законов судами, другими органами государственной власти, если субъект права на конституционное обращение считает, что это может привести или привело к нарушению его конституционных прав и свобод.

Проиллюстрируем отличие на конкретном примере — ст.365 ГК относительно прекращения права на долю в общем имуществе по требованию других сособственников. При поступлении соответствующего обращения КС будет разъяснять данную норму именно в разрезе Конституции, то есть отвечает ли такой способ лишения права собственности Конституции или нет? А Верховный Суд по результатам рассмотрения дела должен разъяснить, как судам правильно применить данную норму права, в частности, необходима ли для прекращения такого права совокупность предусмотренных ст.365 ГК условий или достаточно наличия одного из них.

То есть к полномочиям КС относится то, что касается акта высшей юридической силы и конституционных прав граждан. Полномочия ВС и КС никоим образом не пересекаются.

— И напоследок: что пожелаете коллегам ко Дню работников суда?

— Желаю мудрости при принятии решений. Хочется, чтобы, когда завершается судебное рассмотрение, стороны, независимо от того, в чью пользу принято решение, прежде чем покинуть зал заседаний, благодарили суд за справедливое решение. Высшая оценка судеской работы — когда ее положительно оценивают люди. Желаю всем семейного уюта, благосостояния и согласия.