«Меня никто не убедит в том, что в Украине плохая судебная система»
Валерия ЛУТКОВСКАЯ занимает должность омбудсмена уже год. За это время в секретариате Уполномоченного произошли как внешние, так и глубокие изменения. Например, в холле здания появились игрушки. Положить их там, объясняет В.Лутковская, было одним из первых решений, которое она приняла, когда увидела, как скучает ребенок, ожидая, пока мама заполнит бумаги. В своей же повседневной работе омбудсмен решила сделать ставку на общественные организации, которые стали не только помощниками, но и контролерами, готовыми указать на ошибки. Во время интервью «ЗиБ» Валерия Владимировна рассказала о проблемах, с которыми приходится сталкиваться, изменениях в законодательстве и причинах дискриминации наших соотечественников.
«В общественных организациях мы увидели своих помощников и единомышленников»
— Вы занимаете должность омбудсмена год. Можете уже говорить об определенных достижениях?
— Есть две позиции, за которые могу поставить себе «плюс». Во-первых, мы активизировали сотрудничество с общественными организациями. Они стали не просто гостями в этом помещении, а существенно влияют на нашу деятельность. Мы согласовываем с ними все свои инициативы и обсуждаем их предложения. Кроме того, проводим совместные мероприятия. Это очень важные помощники для нашего секретариата.
Территория Украины достаточно большая, и защитить права каждого силами нашего офиса просто невозможно. Поэтому без общественных организаций было бы чрезвычайно сложно.
Во-вторых, начал работать Национальный превентивный механизм против пыток. Он должен был появиться еще в 2006 году, когда Украина ратифицировала Факультативный протокол к Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Такой механизм должен действовать в каждом государстве, являющемся участником этого протокола. Однако у нас долго не могли найти соответствующий способ его реализации.
Теперь он наконец начал работать. Я очень благодарна Президенту за то, что он поддержал идею общественных организаций и экспертов Совета Европы и внес соответствующий законопроект в парламент. Как следствие, в реализации превентивного механизма мы имеем систему «омбудсмен плюс». То есть омбудсмен плюс общественные организации.
Это чрезвычайно важно, ведь мониторинг любых мест несвободы — от детского дома до учреждения исполнения наказаний — осуществляем не только мы, в этом процессе участвуют и представители институций гражданского общества. Эти места становятся более открытыми для общественности, которая может влиять на то, как обращаются с содержащимися там лицами, а также на решение насущных проблем.
Могу заверить: уже есть позитивные результаты этой деятельности. Вряд ли их можно считать очень значительными, с моей стороны было бы идеалистично говорить, что мы искоренили пытки в Украине. Однако в тех местах, куда мы осуществляем повторные визиты, видим определенные улучшения.
Кроме того, с нами начали сотрудничать органы государственной власти. В частности, претерпело серьезные изменения законодательство относительно содержания лиц в следственных изоляторах, в учреждениях Государственной пенитенциарной службы. Есть значительные улучшения в местах несвободы, которые относятся к системе МВД. Конечно, есть еще над чем работать и есть с чем бороться, но, по крайней мере, сегодня мы имеем механизм, который работает, причем работает без моего влияния на этот процесс. Создан соответствующий экспертный совет при представителе Уполномоченного по вопросам реализации национального превентивного механизма. Этот совет не только определяет план посещения мест несвободы, но и дает рекомендации относительно выбора представителей общественных организаций, которые будут сопровождать специалистов нашего секретариата.
— Какие нарушения чаще всего выявляют во время проверок?
— В первую очередь — условия содержания. Еще одна огромная проблема, которая есть практически во всех местах несвободы, — это медицинское обеспечение содержащихся там лиц и право выбирать врача по собственному желанию. Также в некоторых случаях есть проблемы с питанием, условиями транспортировки, например из одного следственного изолятора в другой.
— Вы сказали о том, что во время повторных визитов видите — некоторые проблемы решаются. Какие именно недостатки удается устранить?
— Проблемы, которые выявляем в местах несвободы, я разделила бы на две большие группы. Первая — те, которые можно устранить благодаря взаимодействию соответствующих органов. Например, обеспечение медицинской помощью. Министерства юстиции и здравоохранения согласовали, каким образом должна предоставляться медицинская помощь, если лицо находится в следственном изоляторе. Однако возникает вопрос взаимодействия при реализации этих правил. Такие вопросы можно решать быстро — указать на проблему и достичь понимания между двумя органами.
Вторая группа — проблемы, для решения которых требуется дополнительное финансирование. Например, Киевскому следственному изолятору — 150 лет, а самому старому в Украине Львовскому — уже более 300. Конечно же, они строились не по европейским стандартам, и переделать их в соответствии с международными требованиями практически невозможно. Есть большое количество проблем, которые невозможно решить в течение года.
— Что стало вашим самым большим разочарованием за год работы в должности? Были ли определенные планы, которые не удалось реализовать?
— Не могу сказать, что это стало разочарованием, но самая большая проблема, с которой пришлось столкнуться, — невозможность охватить всю территорию Украины силами секретариата. Сейчас работают три региональных представительства в областях, но этого мало.
Иногда поступают жалобы, в которых люди просят представлять их интересы в суде. Это разрешено гражданским процессуальным законодательством и Кодексом административного судопроизводства, но мы не можем выполнить просьбу, если дело рассматривается, например, в Ивано-Франковске или Луганске. Поэтому я ставлю себе цель — в ближайшее время создать представительства по крайней мере в 10 регионах, чтобы максимально эффективно использовать свои полномочия.
— В конце апреля были обнародованы результаты исследования открытости работы секретариата Уполномоченного. Вам поставили достаточно высокие оценки — 8,5 балла из 10 возможных за открытость, 7,8 — за доступность, 7,5 — за прозрачность. Трудно представить, чтобы общественные организации и журналисты так высоко оценили, например, работу Кабмина или парламента. Каким образом вам удалось достичь таких результатов?
— Нельзя сравнивать Кабмин или Верховную Раду с омбудсменом. По сути, Уполномоченный — это правозащитник на государственной службе. И, как я говорила, сотрудничество с общественными организациями для нас было приоритетом. В этой среде мы увидели своих помощников и единомышленников. Создали консультативный совет при Уполномоченном, его сопредседателем стал один из самых известных правозащитников в нашем государстве — Евгений Захаров. Совет не только консультирует секретариат, но и мониторит нашу деятельность. Для этого даже создана специальная рабочая группа. Мы постоянно ощущаем такую деятельность, хотя, должна отметить, мониторинг осуществляется для того, чтобы помочь, а не с целью критики ради самой критики.
Кроме того, при каждом из представителей Уполномоченного по определенным направлениям созданы экспертные советы, в которые входят представители гражданского общества. В частности, они помогают нам, когда появляются законодательные инициативы, по которым следует выразить свою позицию, ведь с помощью экспертов мы можем лучше понять сильные и слабые стороны проектов.
Мы открыли офис для мероприятий, которые хотели бы провести представители гражданского общества. Если у них есть желание провести круглый стол, конференцию или семинар, мы предоставляем зал и необходимое оборудование. Такие мероприятия постоянно проводятся в офисе, и это, бесспорно, хорошо.
«В прокуратуре уже понимают, что содержание под стражей является крайней мерой»
— Когда вы заняли должность, действовал еще старый Уголовно-процессуальный кодекс. Как по-вашему, изменилась ли защита прав обвиняемых и подсудимых после вступления в силу нового УПК?
— Что касается моих полномочий, могу сказать: в соответствии с новым кодексом Уполномоченный не может защищать интересы лица во время уголовного производства. Раньше в уголовном процессе омбудсмен имел несколько ограниченные права — мог защищать только потерпевшее лицо. В настоящее время у него и такой возможности нет. Хорошо это или плохо — не знаю. Но я уверена в том, что профессиональный адвокат может лучше защитить интересы как потерпевшего, так и подсудимого. Поэтому не думаю, что это большая проблема.
Самым же большим достижением нового УПК является то, что он по-другому строит уголовный процесс, в него заложена другая, современная, философия, в отличие от старого УПК, который был построен еще на советском мировоззрении. Сегодня есть равенство сторон в процессе и есть огромный перечень прав адвокатов, который не может быть сужен. Мне кажется, эти положения значительно лучше предыдущих.
— Как вы оцениваете использование домашнего ареста и залога вместо содержания под стражей?
— Конечно, оцениваю очень высоко, и мне кажется, что это лучшая альтернатива содержанию под стражей. Проводя мониторинг мест несвободы, мы разговаривали с людьми, и иногда возникал вопрос, почему избрана такая достаточно жесткая мера пресечения. Человек, например, имеет детей, работу и, скорее всего, не был заинтересован препятствовать следствию. К тому же совершенное им преступление не является тяжким. Поэтому то, что сегодня есть возможность использовать домашний арест и залог, просто прекрасно, это европейский путь развития уголовного процесса.
— Можете ли вы сказать, что количество людей в СИЗО уменьшилось?
— Да, уменьшилось. Об этом говорят и научные работники, и общественные организации. Действительно, стало меньше людей в следственных изоляторах, сократилось даже количество представлений прокуратуры о применении содержания под стражей. Это говорит о том, что и в прокуратуре уже понимают: содержание под стражей является крайней мерой.
— В одном из интервью вы сказали, что благодаря новому УПК пытки подозреваемых исчезнут, поскольку они не помогут правоохранителям раскрывать преступления. Поступают ли в настоящее время жалобы на применение пыток и какова тенденция относительно их количества?
— Для того чтобы выяснить эффективность тех или иных предохранительных механизмов, предусмотренных новым УПК, необходимо больше времени. Мы планируем провести мониторинг эффективности кодекса, но это не задача дня сегодняшнего.
Нынешнюю ситуацию трудно оценивать, поскольку жалобы, которые поступают к нам, по большей части касаются уголовных процессов прошлых лет. Люди жалуются на то, что к ним применяли пытки и в результате они были осуждены.
— В милиции и прокураторе после принятия нового кодекса продолжают работать те же люди. По вашему мнению, старые кадры могут тормозить проведение реформ? Поддержали ли бы вы масштабное обновление правоохранительных органов, как было в Грузии, или хотя бы проведение полной переаттестации сотрудников?
— Если говорить о переаттестации, то я в нее не очень верю, а грузинский вариант с массовыми увольнениями не считаю возможным. По моему мнению, важно, чтобы те профессиональные кадры, которые работали на должностях оперуполномоченных, следователей, прокуроров, оставались на своих местах. Это будет только на пользу. Если же работают непрофессионалы, то это проблема каждого конкретного ведомства — сделать так, чтобы эти люди не оставались на своих должностях.
Я бы не говорила о старых и новых правоохранителях, следует руководствоваться требованиями профессионализма, предъявлять их каждому конкретному лицу.
— Вместе с тем сейчас стражи порядка остаются на своих должностях даже тогда, когда Европейский суд по правам человека в своих решениях признает факт применения пыток...
— Да, к сожалению, существует такая проблема. Когда я была в должности правительственного уполномоченного по делам Европейского суда, то настаивала на поиске путей, позволяющих привлечь к ответственности лиц, действия которых стали основанием для обращения в Страсбург.
Однако здесь существуют определенные сложности. ЕСПЧ рассматривает дела достаточно долго, он перегружен заявлениями. Если дело рассматривалось более 5 лет, то истекают сроки давности для привлечения лица к уголовной ответственности.
Надеюсь, что благодаря новому кодексу ситуация с применением пыток изменится. Не будет смысла оказывать на человека физическое влияние, ведь все доказательства так или иначе необходимо предоставить следственному судье. Следовательно, явка с повинной будет не нужна как таковая. Надеюсь, что новая практика рассмотрения дел — это лучший выход из ситуации, чем привлечение к ответственности виновных лиц.
«Неправильное толкование законов приводит к нарушению конституционных прав»
— В прошлом году в 6 раз возросло количество обращений к вам в связи с проявлениями дискриминации. В чем причина? Граждане начали активнее защищать свои права или участились случаи их нарушения?
— Думаю, это показатель роста осведомленности населения. Кроме того, появляется новое законодательство и чаще делаются попытки защитить свои права благодаря ему. Согласитесь, еще некоторое время назад мы абсолютно спокойно читали в газетах объявления о том, что на работу требуется лицо исключительно мужского пола до 35 лет. Теперь мы понимаем, что это дискриминация и по половому признаку, и по возрасту. Как следствие, такие объявления встречаются все реже.
Хотя для более активного мониторинга, конечно, желательно расширить наши полномочия. И я надеюсь, что в ближайшее время Верховная Рада это сделает.
— На какие именно факты дискриминации чаще всего обращают внимание жалобщики?
— Есть достаточно большое количество обращений по поводу дискриминации по половому признаку и по возрасту. Также обращаются из-за дискриминации по религиозным убеждениям. В частности, речь идет об обращениях лиц, которые из-за своих религиозных убеждений отказываются от идентификационных номеров и обработки персональных данных.
Так, мы чаще стали получать обращения от лиц, которые учились в вузе, а перед получением диплома у них начали требовать согласие на обработку персональных данных. Если же лицо из-за своих религиозных убеждений отказывается дать согласие, то ему не выдают диплом. Хотя каждый человек имеет право на приватность, частью которой является защита персональных данных, а также на образование. К тому же человек 5 лет проучился в учебном заведении. По-видимому, неправильное толкование законов приводит к тому, что есть все признаки нарушения права лица на реализацию этих двух конституционных прав.
Мы ищем выход из ситуации, в частности, пытаемся выяснить, нужно ли согласие на обработку персональных данных, если человек уже 5 лет учился.
— Сейчас в парламенте на одну женщину приходится десять мужчин, а в Кабмине до недавнего времени не было ни одной. По вашему мнению, можно ли это считать гендерной дискриминацией и вообще существует ли она в Украине?
— Что касается занимания должностей государственных служащих, то думаю, что здесь дискриминации нет, а речь должна идти о профессионализме. Если человек — профессионал, то он достигнет соответствующего уровня независимо от пола.
Если же говорить о ВР, то это вопрос доверия общества к женщине и той роли, которую она может играть в парламенте. Не думаю, что это дискриминация, скорее недоверие и неготовность общества воспринимать женщину как выразителя своих интересов.
Что касается того, есть ли гендерное неравенство в Украине, то оно, безусловно, существует. Об этом достаточно часто говорит Минюст, который проводит гендерную экспертизу как проектов законов, так и действующих актов. Достаточно часто в министерстве приходят к выводу, что такие проблемы есть. Поэтому с моей стороны было бы странно опровергать существование этого неравенства.
— Можете ли вы привести конкретные примеры гендерной дискриминации в Украине?
— У нас было заявление от женщин, которые являются военнослужащими-контрактниками, по поводу решения не отправлять их в составе миротворческого контингента за границу. Женщины убеждены, что это — гендерная дискриминация, и теперь мы ведем переписку с Минобороны, чтобы выяснить, почему мужчина может принимать участие в миротворческих операциях, а женщина, которая проходит службу, — нет.
«Государство не может быть на одном уровне с убийцей и казнить человека»
— Новый состав Верховной Рады уже отметился несколькими достаточно неожиданными инициативами, в частности относительно запрещения абортов и усыновления сирот иностранцами. По вашему мнению, такие законопроекты могут быть приняты?
— Любой парламент любого государства абсолютно свободен в принятии любых решений. Единственное предостережение: он должен принимать решения с открытыми глазами, понимая, что те или иные нормы могут представлять угрозу правам человека.
Позиция Уполномоченного должна помочь открыть парламентариям глаза на это. Поэтому достаточно часто мы передаем Верховной Раде заключения экспертов относительно законопроектов, которые могут ограничить права людей. В одних случаях это помогает, в других — народные депутаты к нам не прислушиваются. Но мы всегда пытаемся сообщить им свою позицию.
— Какие из парламентских инициатив, по вашему мнению, могли представлять угрозу правам человека?
— Наверное, вы помните, летом прошлого года была идея относительно криминализации клеветы. Кстати, когда в 2001 г. принимали новый Уголовный кодекс, то одним из достижений Украины было именно отсутствие такой ответственности. И это приветствовали все европейские эксперты. Однако в 2012-м появилось предложение вернуть данное положение.
Меня удивило, что первым на него отреагировал наш экспертный совет, потом было мое обращение к Председателю ВР, и только после этого отреагировали журналисты, хотя изменения касались их профессиональной деятельности. Как вы знаете, парламент не поддержал те нововведения, и я счастлива, что способствовала этому.
— Широкий резонанс вызвало появление законопроекта о введении смертной казни. При этом больше половины украинцев — за ее применение, хотя не так давно выступали за то, чтобы отказаться от такой меры наказания. Почему, по вашему мнению, так радикально изменились настроения в обществе?
— Ответ на вопрос относительно изменения настроений в обществе, по-видимому, нужно искать в его морально-этических настроениях. Что касается моей позиции, то я категорически против смертной казни по двум причинам. Во-первых, я считаю, что государство не может быть на одном уровне с убийцей и казнить человека. Кроме того, Украина является стороной многих международных соглашений, которыми смертная казнь прямо запрещена. Также есть решение Конституционного Суда о запрете смертной казни. Соответственно, говорить о ее возвращении явно неправильно. Это было бы шагом назад.
— Вы поддержали законодательные инициативы относительно предоставления омбудсмену полномочий по защите персональных данных. Согласился с этим и парламент. Почему считаете, что справитесь с этой работой лучше, и что изменится в регулировании данной сферы?
— Европейский опыт показывает, что орган, обеспечивающий права лица на защиту персональных данных, должен быть независимым. В Украине же, по Конституции, есть только несколько независимых от всех ветвей власти институтов. Один из них — Уполномоченный ВР. Есть еще несколько органов, но они не имеют никакого отношения к защите персональных данных. Кроме того, поскольку защита таких данных — составная часть прав человека и прав лица на приватность, защита этих данных — прямая обязанность омбудсмена.
Благодаря изменениям, которые приняла Верховная Рада, отменен принцип регистрации баз персональных данных. Вместо этого владельцы последних должны сообщить Уполномоченному, что ведут учет таких данных. Подчеркиваю: именно сообщить, а не регистрировать. Списки тех, кто ведет базы персональных данных, будут открыты и доступны на нашем сайте.
Кроме того, проверять, по моему мнению, следует не то, каким образом тот или иной владелец хранит свою базу данных. Нужно обращать внимание на то, чтобы персональные данные предоставлялись исключительно с согласия человека и не передавались третьим лицам.
Должны измениться и проверки, они будут подобны тем, которые применяются Национальным превентивным механизмом, и станут плановыми, внеплановыми и на основании жалоб.
— К вашим полномочиям, помимо прочего, относится возможность внесения представлений в Конституционный Суд о признании правового акта не соответствующим Основному Закону. Нет ли у вас намерения активнее использовать это право, в частности переадресовывая от своего имени обращения граждан?
— Чего я точно не буду делать, так это подменять собой Укрпочту. Гражданам мы всегда объясняем, что они тоже имеют право обратиться в КС, но не с конституционным представлением, а с обращением о разъяснении того или иного закона.
Представление Уполномоченного в КС — это крайний случай. Если омбудсмен не смог защитить свою позицию в парламенте, не смог убедить Президента наложить вето на принятый закон, то только после этого, использовав все остальные возможности, он может обратиться в КС по особо важным вопросам.
Не думаю, что КС можно использовать как обычный суд общей юрисдикции. Эта инстанция все же решает судьбу правового акта. И мне кажется, что представления Уполномоченного должны быть серьезнее, чем обращения граждан.
В настоящий момент мы думаем над тем, не следует ли обратиться в КС по поводу нескольких вопросов. В частности, сейчас приговоренные к пожизненному лишению свободы мужчины находятся в значительно худших условиях, чем женщины. Вопрос заключается в том, не является ли это дискриминацией по половому признаку. Но, кроме представления в КС, существуют и другие возможности решить ту или иную системную проблему. По поводу этого вопроса мы планируем организовать круглые столы, на которых сможем услышать позицию представителей общественных организаций и органов государственной власти. И после этого, если увидим, что это необходимо, обратимся в Кабмин с просьбой разработать соответствующий проект закона об уравнивании в правах приговоренных к пожизненному заключению мужчин и женщин.
Возможно, такой путь более сложный, но он дает возможность услышать разных специалистов, принять участие в разработке соответствующего правового акта и ознакомить со своей позицией парламент. Как следствие, можно добиться лучшего результата.
«Большинство судей — это Профессионалы, которые достойно несут свое почетное звание»
— По вашей инициативе Президент помиловал Юрия Луценко. Почему вы решили обратиться к главе государства по этому поводу? Может ли каждый заключенный, которому по состоянию здоровья трудно отбывать наказание, рассчитывать на вашу помощь?
—Любой человек, который находится за решеткой, может обратиться по этому вопросу. Мы достаточно долго искали возможности сотрудничества с Комиссией по вопросам помилования при Президенте.
Впервые я обратилась в нее в поддержку лица, направившего соответствующую просьбу в комиссию самостоятельно. Второй раз (по поводу Ю.Луценко) — когда лицо самостоятельно не обращалось. Оба обращения основывались на положении Конституции, которое наделяет Президента правом помиловать любого человека и не содержит никаких ограничений относительно того, кто может обратиться к нему с этой инициативой. Кроме того, мои обращения опирались на закон «Об Уполномоченном Верховной Рады Украины по правам человека» и понимание роли омбудсмена в обществе.
Обычно в отношении государственных служащих действует ст.19 Конституции, которая гласит, что они должны делать только то, что разрешено законом. Однако для Уполномоченного, который, как я уже говорила, является правозащитником на государственной службе, действует другой принцип: разрешено все, что прямо не запрещено. Кроме того, в присяге Уполномоченного говорится, что он должен действовать в интересах человека.
Вместе с тем омбудсмена нет в перечне тех лиц, которые определены как субъекты обращения к Президенту в его указе. Но этот указ является подзаконным актом, и в данном случае я решила, что поскольку закон и Конституция имеют высшую юридическую силу, то у меня есть право обратиться к главе государства с соответствующим представлением.
Оба представления сработали, и это означает, что мы создали прецедент, который планируем использовать и в дальнейшем. В настоящий момент мы нарабатываем критерии, когда Уполномоченный может обращаться к Президенту, а когда нет. Конечно, эти критерии будут обнародованы.
— Относительно кого-то из осужденных в настоящее время готовится аналогичное представление?
— Да. По обращениям граждан мы сделали запросы личных дел из нескольких учреждений исполнения наказаний. Выясним, что это за лица, каким было их поведение, какие обстоятельства привели к лишению свободы, и после этого примем решение.
— Часто ли к вам обращаются граждане по поводу нарушения их прав в судах? Как вы в целом оцениваете работу судебной системы?
— К сожалению, жалуются часто. Я говорю «к сожалению», поскольку Уполномоченный не имеет возможности изменить судебное решение, любое вмешательство в деятельность судебной власти запрещено Конституцией и законом «О судоустройстве и статусе судей». Во многих случаях мы объясняем гражданину, что все свои аргументы он должен изложить в суде первой инстанции, а если нужно — во время апелляционного и кассационного рассмотрения. Помощь же ему может предоставить не омбудсмен, а адвокат.
Поэтому мы разъясняем, какие права есть у человека, но не вступаем в процесс. Вступать в него нам позволяют лишь два кодекса — ГПК и КАС. Но только в случае, когда Уполномоченный может предоставить доказательства, что лицо не способно самостоятельно себя защитить.
— И напоследок: если бы ваши права как простого человека были нарушены, к кому бы вы обратились за помощью: к омбудсмену, в суд или прокуратуру?
— В суд. Я достаточно часто общаюсь с судьями и, в отличие от многих граждан, которые обращаются ко мне с заявлениями об их предубежденности, точно знаю, что большинство судей — это Профессионалы с большой буквы, которые достойно несут свое почетное звание. Меня никто не убедит в том, что в Украине плохая судебная система, и я категорически против каких-либо обобщений относительно продажности судей или непрофессионализма милиционеров.
Материалы по теме
Лубинец избран на должность омбудсмена
01.07.2022
Омбудсмен рассказала что делать с мародерами
17.03.2022
В Тисменицком райсуде выявлены нарушения прав подсудимых на надлежащие условия содержания
20.08.2020
Все госорганы обяжут сотрудничать с УБО, чтобы помочь бизнесу
в„–25 (1479), 20.06—26.06.2020
Денисова может потерять должность, а ее преемнику дадут больше полномочий
в„–15 (1469), 18.04—24.04.2020
Обыски и действия стражей порядка: чем может помочь совет бизнес-омбудсмена
в„–25 (1427), 29.06—05.07.2019
Комментарии
К статье не оставили пока что ни одного комментария. Напишите свой — и будете первым!