Глава Государственной пенитенциарной службы А.ЛИСИЦКОВ

«С Тимошенко в камере сидят люди без уголовного прошлого, достаточно образованные, они ладят»

Сейчас в Лукьяновском СИЗО небывалый наплыв «ВИП-постояльцев», среди них — бывшие министры, начальники служб и управлений и даже экс-премьер. С тех пор как взяли под стражу Юрия Луценко и Юлию Тимошенко, к нашим СИЗО и тюрьмам, которые прежде мало кого интересовали, приковано пристальное внимание общественности. Народные депутаты и европейские наблюдатели приходят сюда на экскурсии, журналисты пытаются выяснить, в каких условиях содержатся бывшие высокопоставленные чиновники, и делают прогнозы по поводу того, где те будут отбывать наказание. Оценив верность пословицы «От тюрьмы да сумы не зарекайся», многие поняли важность и самой пенитенциарной системы, которая все еще находится в состоянии реформирования. Насколько условия содержания в наших изоляторах, колониях и тюрьмах соответствуют европейским стандартам, что изменилось после того, как пенитенциарная служба, находившаяся в ведении МВД, была подчинена Минюсту, какие перемены ждут ее после принятия нового УПК — об этом в эксклюзивном интервью «ЗиБ» рассказал глава Государственной пенитенциарной службы Украины Александр ЛИСИЦКОВ.

«В Европе на каждого осужденного приходится 4м², а у нас — всего 2»

— Александр Владимирович, ОБСЕ и ЕС рекомендуют государствам — членам Союза использовать модель организации пенитенциарной системы, находящейся в подчинении Министерства юстиции. У нас несколько лет назад пенитенциарная служба, находившаяся в ведении МВД, была подчинена Минюсту. Между тем, по мнению некоторых экспертов, для постсоветской Украины более естественной и привычной была ранее существовавшая модель. Как по-вашему, успешным ли был этот переход?

— Действительно, при вступлении Украины в Совет Европы наша страна взяла на себя ряд обязательств, среди которых и обеспечение функционирования уголовно-исполнительной системы в сфере ведения Минюста. В 1996 году эксперты комиссии Европейского Союза и Совета Европы в течение почти двух месяцев изучали украинское законодательство, нормативные акты, которые регламентируют исполнение наказаний и практику их применения. Тщательно проверили 22 учреждения уголовно-исполнительной системы в 8 областях Украины. По результатам мониторинга СЕ в январе 1997 года опубликовал доклад «Оценка тюремной системы Украины» с конкретными рекомендациями по поводу дальнейшего реформирования системы исполнения наказаний, в том числе соз­дания пенитенциарной службы как автономной государственной организации.

С учетом этих рекомендаций 22 апреля 1998 года Президент подписал указ о создании Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний. А в 1999-м департамент вывели из структуры МВД и сделали центральным органом исполнительной власти, который непосредственно подчинялся Кабмину и реализовывал единую государственную политику в сфере исполнения уголовных наказаний.

А уже в мае 2006-го было подписано постановление Кабмина, согласно нему деятельность Госдепартамента по вопросам исполнения наказаний, правопреемником которого стала наша служба, координируется Кабмином через Минюст.

Совсем недавно, в конце 2010 года, глава государства реорганизовал Департамент по вопросам исполнения наказаний и создал Государственную пенитенциарную службу. Хочу отметить, что это решение отображает стратегиче­ский курс нашей страны на социальную переориентацию процесса исполнения наказаний с учетом международных стандартов и обязательств, взятых на себя Украиной. И Совет Европы надлежащим образом оценил предпринятые Украиной шаги. По этому поводу есть заключения экспертов СЕ и Европейского комитета по предотвращению пыток. То есть основное обязательство Украины перед СЕ в отношении реформирования пенитенциарной системы выполнено — сегодня ведомство демилитаризовано, выведено из подчинения силовому ведомству. Мы полностью выполнили Европейские пенитенциарные правила 2006 года, п.71 которых гласит: «За пенитенциарные учреждения должны отвечать органы государственной власти, не подчиненные военному ведомству, полиции и не связанные с уголовным расследованием».

Я лично оцениваю эти перемены позитивно. Ну а успешность выполнения данного решения, думаю, покажет время.

— И все-таки исторически так сложилось, что ваша служба долгое время была тесно связана с МВД. Насколько безболезненно прошло это «разделение»?

— На самом деле у нас и сейчас очень дружеские, партнерские и рабочие отношения с коллегами из МВД. У пенитенциарной службы по-прежнему есть совместные с МВД инструкции по ряду направлений. Ведь мы действительно во многом взаимосвязаны, в том числе тесно взаимодействуем по части раскрытия преступлений. Эту работу мы тоже ведем и стараемся помогать органам внутренних дел, СБУ, прокуратуры.

Да, связи остались, но при этом наши полномочия разделены. И, думаю, это неплохо, потому что таким образом государство защищает гражданина, который попадает в места лишения свободы. Он больше защищен от давления со стороны сотрудников правоохранительных органов, которые проводили следственные или оперативно-разыскные мероприятия. Это связано с процессом демократизации общества, с соблюдением прав человека.

— Какие проблемы пенитенциарной системы являются сегодня наиболее острыми?

— Конечно, когда служба вышла из структуры МВД, стали очевидными некоторые проблемы. Например, к сожалению, исторически так сложилось, что у нас практически нет своих учебных заведений. Ведомство имело юридиче­ский колледж в Чернигове и два училища повышения квалификации сотрудников в Днепродзержинске и Белой Церкви. Причем в Днепродзержинске училище создано на месте лечебно-трудового профилактория. Место не самое лучшее, вокруг заводы, предприятия. Своего вуза у пенитенциарной службы не было. Как, не имея надлежащей учебной базы, можно дальше развиваться и готовить высококвалифицированный персонал?

— Разве обычный специалист, закончивший юридический вуз, не сможет работать в вашей системе?

— Дело в том, что у пенитенциарной системы — своя специфика. Чтобы успешно работать здесь, нужно знать историю и традиции как мест лишения свободы, так и тех, кто там отбывает наказание, особенности их психологии. Ведь у нас содержатся и люди с нарушенной психикой, и рецидивисты, и другие категории граждан, требующих особого внимания. Есть специфика условий содержания, режима, охраны. Нужно учить сотрудников, как правильно организовать охрану, проводить воспитательную работу. Ведь внутри учреждений, к сожалению, тоже совершаются преступления, бывают нарушения распорядка дня. Чтобы это предотвратить, нужно провести целый комплекс мероприятий режимно-профилактического, воспитательного и психологического характера.

Свой вуз нам был жизненно необходим. И вот в этом году, впервые за историю существования ведомства, мы открыли свое высшее учебное заведение, и уже состоялся первый набор. Институт уголовно-исполнительной службы открылся на базе Академии МВД. Мы набрали 173 человека на стационарное отделение, и будет около 200 заочников. Можно сказать, что эти ребята станут особенными юристами, поскольку они будут изучать специфику пенитенциарной системы.

Многие из них настоящие патриоты: мы им рассказывали, какая у нас тяжелая служба, но они все равно рвутся «на передовую». Мы гордимся тем, что у нас есть даже свои династии, семьи, в которых в системе работало несколько поколений. Я считаю, что главным приоритетом для руководства пенитенциарного ведомства должны быть сотрудники. Если мы будем обеспечены квалифицированными кад­рами и эти кадры будут под надлежащей опекой государства, то выполним все требования, которые выдвигают европейские эксперты и руководство нашей страны.

Вообще, в уголовно-исполнительной системе все взаимосвязано, нельзя что-то выбросить или проигнорировать… Скажем, если человек содержится в ненадлежащих условиях, у него нарушается психологическое равновесие, он начинает нервничать, выражать недовольство и теми, кто его содержит, и властью, и государством… Если же он более или менее удовлетворен условиями и отношением, то с ним проще будет заниматься воспитательной работой, проводить мероприя­тия по ресоциализации — подготовке к возвращению в общество.

Увы, у нас ситуация с содержанием и подследственных, и осужденных непростая. Большинство следственных изоляторов имеют старые коммуникации, здания нуждаются в капремонте. Из 32 СИЗО 14 построены более 100 лет назад, 5 — свыше 200 лет назад. Львовский следственный изолятор скоро отметит 400-летие. Можно представить, в каком они состоянии. Более того, если в Европе на каждого осужденного приходится 4 м² площади, то у нас в среднем — 2 (при этом с 1 января 2002 года мы переходим на европейские нормативы и площадь должна быть увеличена до 4 м2).

В общем проблем у Государственной пенитенциарной службы много. Это несоответствие отечественного законодательства положениям международно-правовых актов в сфере соблюдения прав осужденных и лиц, взятых под стражу (прежде всего это касается избрания меры пресечения в виде взятия под стражу на стадии досудебного следствия), пока что ненадлежащее медицинское обеспечение, низкий уровень социальной защиты и низкие зарплаты рядовых сотрудников, недостаток спецтехники, средств современной охраны, критическое финансовое состояние наших производственных предприятий. У нас огромное хозяйство — 128 промышленных и 11 сельхозпредприятий. К сожалению, за предыдущие годы вся эта производственная база была раскомплектована, вывезена, технологическое оборудование сдано на металлолом. Теперь нам приходится это восстанавливать…

«Государственной пенитенциарной службе необходимо вернуть особый статус»

— Какие недостатки вы бы выделили в нынешней модели пенитенциарной системы?

— В целом нынешняя модель отвечает европейским стандартам. Кстати, аналогично организована система исполнения наказаний в РФ, некоторых других постсоветских и европейских странах. Но, мне кажется, с учетом важности поставленных перед нашей службой задач, эту схему можно было бы откорректировать. Думаю, Государственной пенитенциарной службе необходимо вернуть особый статус. Ведь это дало бы возможность оперативно решать вопросы назначения на должности сотрудников, издания нормативно-правовых актов, позволило избежать волокиты при решении многих проблем. Над данным вопросом мы и работаем сейчас вместе со специалистами Министерства юстиции.

— В свое время пенитенциарная служба неоднократно обращалась за помощью к Кабмину, но так и не получила необходимого финансирования. Изменилась ли ситуация после смены власти?

— Сейчас в этом отношении есть существенные сдвиги к лучшему. Например, впервые в истории существования нашего ведомства из бюджета целенаправленно выделено 86 млн грн. для приобретения новейшего медицинского оборудования, диагностической аппаратуры. Мы уже закупили рентгеновские аппараты, стоматологическую технику. Как я уже говорил, недавно Правительство помогло нам открыть свой вуз.

Буквально месяц назад по нашему обращению Кабмин принял решение о выделении еще 21 млн грн. Примерно около 7 млн из них пойдет на повышение зарплаты рядовым сотрудникам, пусть всего на 100—300 грн., но все равно это плюс. А часть пойдет на приведение в порядок тех общежитий, коммуникаций, которые находятся на балансе наших учреждений. Ведь исправительные учреждения — это своего рода мини-города, там есть и больницы, и парикмахерские, и магазины. Есть своя тепловая и электростанция, очистные сооружения, и все это должно беспрерывно работать. К сожалению, за последние годы пенитенциарное хозяйство было или полностью разрушено, или приведено в плачевное, а иногда и в аварийное состояние.

Одним словом, сейчас мы чувствуем под­держку. И это не пустые слова. На будущий год мы внесли свои предложения по поводу формирования бюджета. Но если даже сравнивать 2010-й и 2011-й, то бюджетное дотирование увеличилось примерно на 17%. В следующем году эта сумма должна вырасти еще на 165 млн грн., или на 6,8%. Но это еще не окончательная цифра. Я прекрасно понимаю, что все наши потребности государство удовлетворить сейчас не может, есть и более приоритетные категории — учителя, врачи, пенсионеры. Но вместе с тем я рад, что на нас обратили внимание — в том числе, возможно, благодаря и средствам массовой информации.

— В проекте нового УПК, помимо привычных мер пресечения, вводятся и новые — например, личное обязательство и домашний арест. К тому же новый кодекс фактически обязывает следователей и судей использовать меры пресечения, не связанные с лишением свободы. По-вашему мнению, поможет ли это разгрузить СИЗО?

— В некоторой мере, думаю, поможет, во всяком случае я на это надеюсь. Ведь сегодня имеет место не всегда взвешенный подход судей к избранию меры пресечения: взятие под стражу применяется слишком активно. Об этом свидетельствует тот факт, что в первом полугодии в СИЗО прибыло 32714 арестованных лиц, в то же время за указанный период в учреждения исполнения наказаний из СИЗО отправлено 25897 осужденных, тогда как из мест предварительного заключения освободили по разным причинам 4271 человека. Часть из них были признаны невиновными, к другим применено наказание, не связанное с лишением свободы.

В общем мы позитивно оцениваем реформирование действующего УПК, в свое время специалисты пенитенциарной службы активно вносили свои предложения, участвовали в заседаниях рабочей группы.

— Какая из предусмотренных проектом нового УПК мер пресечения является наиболее прогрессивной и перспективной?

— Самая перспективная, по моему мнению, — личное поручительство. Оно состоит в получении у одного или нескольких заслуживающих доверия людей письменного обязательства о том, что они ручаются за явку подозреваемого, обвиняемого, подсудимого по вызову и обязуются при необходимости доставить его по первому требованию лица или органа, в производстве которого находится уголовное дело.

— Приведет ли к разгрузке колоний и тюрем декриминализация экономических преступлений?

— Мы — за декриминализацию экономических преступлений и свою точку зрения по этому поводу высказали и на заседаниях парламентского комитета, и в Кабмине, и в Администрации Президента. Мы принимали участие в том числе и в реформировании УПК, вносили свои обоснованные предложения. Думаю, декриминализация такого вида преступ­лений позволит частично разгрузить колонии и как следствие улучшить условия содержания заключенных.

Эти граждане в любом случае будут находиться в нашем поле зрения, ведь в системе пенитенциарной службы есть уголовно-исполнительная инспекция, на учете которой находятся граждане, отбывающие альтернативные наказания. При этом, конечно, есть и соответству­ющее взаимодействие с милицией.

Любой может оступиться, и в этом случае государство предоставляет возможность исправиться, встать на праведный путь. А как человек этим шансом воспользуется — это уже другое дело. Если он опять совершит правонарушение, не возместит нанесенный преступлением ущерб, то может вскоре отправиться в места лишения свободы.

«Никаких особых условий для ВИП-заключенных не создано»

— Сегодня вся общественность наблюдает за громкими судебными процессами, в первую очередь над Ю.Тимошенко и Ю.Луценко. В каких условиях содержатся ВИП-заключенные, в каких камерах сидят, с кем и сколько раз в день имеют право встречаться?

— Как уже неоднократно информировали общественность и СМИ пресс-служба ведомства и руководство Киевского СИЗО, и Ю.Тимошенко, и Ю.Луценко содержатся с соблюдением всех законов, правовых и санитарно-гигиенических норм. Никаких особых условий для, как вы выразились, ВИП-заключенных не создано, они сидят в самых обычных камерах. Юлия Владимировна содержится в трехместной камере общей площадью 15,68 м2 (5,2 м2 на человека). Вместе с ней там еще две женщины.

Ю.Луценко также находится в маломестной камере, раньше там содержались еще двое подсудимых, сейчас, кажется, один. Но, если честно, камера узкая, тесная, особо «не разгуляешься».

Камеры, в которых содержатся Ю.Тимошенко и Ю.Луценко, типовые. Каждая оборудована отгороженным сан­узлом, умывальником, столами и лавками для сидения. В них есть вентиляция, достаточно большие окна, радиоточка. Установлены маленький холодильник, телевизор и вентилятор. Понятно, что это не санаторий. Но учитывая, что этот СИЗО переполнен (есть камеры, в которых находятся по 20—25 человек), Ю.Тимошенко и Ю.Луценко содержатся в нормальных для СИЗО условиях.

Что касается свиданий, то лица, взя­тые под стражу, имеют право на встречи наедине с защитником без ограничения количества и продолжительности таких свиданий в свободное от осуществления следственных действий время. Поскольку в соответствии с решением Печерского райсуда г.Киева жена Юрия Витальевича является его защитником по уголовному делу, также как дочь и муж Юлии Владимировны, то они пользуются всеми указанными правами и могут часто видеться со своими родственниками.

— Скажите, для Ю.Тимошенко и Ю.Луценко сокамерников подбирали с учетом социального статуса последних, психологических особенностей и т.д. или распределение по камерам происходит случайным образом?

— Конечно, мы подбирали, чтобы их соседями не оказались ранее судимые. Ну и, конечно, смотрим чисто по-человечески, чтобы у людей была психологическая совместимость. Возникновения конфликт­ной ситуации допустить нельзя ни в коем случае. Да и нормативные документы нам это предписывают. У нас в штате есть соц­работники, психологи, которые беседуют с людьми, изучают дело, стараются найти таких, у кого приблизительно одинаковое образование, интеллект, интересы.

Насколько я знаю, с Ю.Тимошенко в камере сидят люди без уголовного прошлого, достаточно образованные, они ладят.

«В СИЗО психологически очень тяжело. Даже из-за того, что человек просто там находится, его здоровье уже может быть подорвано»

— В Лукьяновском СИЗО — небывалый наплыв «ВИП-клиентов», в первую очередь бывших высокопоставленных чиновников. Меняли ли вы что-то в связи с этим? Что вообще может позволить себе содержащийся в СИЗО не стесненный в средствах подследственный?

— Вообще-то, по закону предоставление каких-либо льгот или преимуществ независимо от имущественного положения и бывших заслуг тех, кто находится в местах предварительного заключения, не допускается. Камер с повышенным комфортом в наших СИЗО нет! Оплата за улучшенные условия содержания не предусмотрена.

Заключенным бесплатно, по единым нормам, установленным Кабмином, предо­ставляются питание, индивидуальное спальное место, постельные принадлежности и т.д. По этим же соображениям спецмагазинов в СИЗО тоже нет. Содержащиеся под стражей имеют право покупать в течение месяца в магазине следственного изолятора по безналичному расчету продукты питания и первой необходимости на сумму до одной минимальной заработной платы. Кроме того, они могут заказывать через торговую сеть письменные принадлежности, газеты и книги — уже без ограничения.

В связи с поступлением ВИП-под­следственных мы в СИЗО ничего не меняли. В последнее время к нам в Киевский следственный изолятор «на экскурсию» часто приходят народные депутаты. Арсений Яценюк недавно заходил, ему там все показали. Я потом в СМИ разные высказывания по этому поводу слышал. Не знаю, что они ожидали увидеть. Евроремонта, конечно, нет. Мы объясняли, что этому объекту нужно было раньше уделять внимание, а не сейчас. Почему раньше о СИЗО никто не вспоминал?

Год назад новому начальнику Киевского следственного изолятора пришлось вывезти с территории более 20 самосвалов мусора. СИЗО был буквально завален горами мусора, который не вывозился и складировался на территории. Нарушались все санитарные нормы. Теоретиче­ски это был потенциальный рассадник всевозможных инфекций. За небольшое время новое руководство успело все привести в относительно удовлетворительный порядок: заасфальтировали дорожки, побелили, частично заменили коммуникации. Пришлось отремонтировать помещения столовых, кухонь, закупить современное оборудование. Также привели в порядок и медицинскую часть. Еще недавно ситуация там была, прямо скажем, удручающая. Конечно, сейчас в СИЗО не «люкс», но более или менее нормальные условия содержания под стражей уже обеспечены.

А вообще, мы в первую очередь стараемся уделять внимание корпусам, в которых содержатся несовершеннолетние, женщины, инвалиды — те, кому в этих условиях приходится наиболее тяжело. Там мы провели ремонт, заменили окна.

Кстати, в середине октября текущего года откроем в Киевском СИЗО новый корпус для содержания арестованных женщин. Его начали возводить еще в 2006 году, но строительство было заморожено. Самое страшное в этом то, что на этот объект не было никакой согласовательной документации. Пришлось снова решать эти вопросы. В прошлом году мы возобновили строительство, получили поддержку от Правительства. И сейчас уже завозим мебель.

— Новый корпус построен уже по европейским стандартам?

— За основу взят швейцарский проект. В одной камере предусмотрено содержание не более 8 лиц, в некоторых вообще по 2—4 человека. Во всех камерах — современный туалет, умывальник, радио, ТВ, обычное и дежурное освещение, мебель, принудительная вентиляция, в некоторых камерах есть даже душ. В этом корпусе соответствующая система охраны, видео­наблюдения и оповещения, новое лифтовое хозяйство. Есть классы для занятий, мастерские, спортивная и гигиенические комнаты.

— Многие подследственные жалуются на некачественное оказание медицинской помощи, на невнимательное отношение врачей, которые в любых случаях предлагают принять анальгин.

— Вопрос со снабжением медикаментами, с лечением уже решен, увеличен штат медработников. Мы провели переаттестацию. Чтобы подобрать нормальных специалистов, увеличили зарплату.

— А почему возникали проблемы с обследованием Ю.Тимошенко, Ю.Луценко? Почему врач и медсестра экс-премьера могли посетить ее только в составе комиссии?

— Думаю, в этом случае имеет место определенное манипулирование об­щественным мнением оппозиционными политиками. Могу заверить: на все вопросы, касающиеся здоровья, мы реагируем оперативно, каждое обращение упомянутых лиц немедленно рассматривается. Начальник изолятора сразу же обращается к судье, пос­ле чего приезжают специалисты. Кстати, далеко не к каждому человеку приезжают комиссии Министерства здравоохранения во главе с первым замминистра. Иногда ВИП-подследственные сами отказываются от обследования. Приведу пример: когда доктора приехали к Ю.Луценко, он сначала нервничал и отказался общаться с медиками.

Но когда с ним поговорили медработники и руководство СИЗО и выяснили, что он согласен обследоваться, его сразу же отвезли в столичный диагностический центр, сделали компьютерную томографию и УЗИ органов брюшной полости. Результаты обследования мы не обнародуем. Жена Ю.Луценко по собственной инициативе рассказывает, что у него цирроз печени. К Ю.Луценко приходили доктора, осмотрели, пропальпировали и удивились: как можно, не проведя пол­ного обследования, утверждать, что у него такой серьезный диагноз?

Мы и Ю.Тимошенко объясняли, что информация о ее здоровье разглашена не будет, конфиденциальность мы гарантируем. Это же здоровье и очень личная информация о человеке. Понятно, что в СИЗО психологически очень тяжело. Даже из-за того, что человек просто там находится, его здоровье уже может быть подорвано.

— Какой бы вы хотели видеть украинскую пенитенциарную систему лет так через 10?

— Мы не мечтатели и не можем исходить только из своих желаний. Нужно объективно оценивать наши возможности и стараться как можно эффективнее их реализовать.

Хотелось бы, чтобы к этому времени была усовершенствована государственная политика в сфере исполнения уголовных наказаний, вырос уровень социальной направленности нашей службы, защищенности персонала.

Вообще же, для того чтобы претворить мечты в жизнь, мы создали специальную программу, разработали концепцию модернизации нашей службы, в которой очертили приоритеты развития, направили ее в Минюст, Кабмин и Администрацию Президента. Мы расписали по пунктам, что в нашей службе, как и в каком году должно меняться. Думаю, все намеченное мы и за 5—10 лет не выполним. Но можем многое успеть и приложим для этого максимум усилий.

Справка

Александр ЛИСИЦКОВ родился 15 июня 1957 г. в г.Горловке Донецкой области.

В 1978 г. успешно окончил заочное отделение Горловского индустриального техникума. В этом же году по комсомольской путевке был направлен на службу в органы внутренних дел. Трудовой путь начал участковым инспектором милиции Кировского РОВД г.Донецка.

С 2000 по 2003 г. — начальником УГСО УМВД Украины в Донецкой области.

С 21 октября 2003 г. занимал должность заместителя начальника управления — начальник Управления по работе с персоналом УМВД в Донецкой области.

С 31 марта 2010 г. — руководитель Государственного департамента по вопросам исполнения наказаний, с 24 декабря 2010 г. — глава Государственной пенитенциарной службы.

За добросовестное исполнение служебных обязанностей неоднократно был представлен к государственным и ведомственным наградам.