Председатель Голосеевского райсуда г.Киева Елена ПЕРВУШИНА

«Новый УПК станет катализатором для переосмысления всей системы судоустройства».

На последнем заседании рабочей группы по вопросам реформирования уголовного судопроизводства Президент выразил уверенность в том, что новый УПК будет принят до конца 2011 года. Между тем, новый кодекс уже называют революционным и обещают, что он буквально «взорвет» существующую систему. Среди анонсированных новелл — введение института следственного судьи, отмена направления дел на дополнительное расследование и стадии возбуждения уголовного дела. Какие еще новшества ожидают систему уголовной юстиции? Как оценивают грядущие перемены в судейском сообществе? Об этом в интервью «ЗиБ» рассказала председатель Голосеевского районного суда г.Киева, член рабочей группы по вопросам реформирования уголовного судопроизводства Елена ПЕРВУШИНА.

«Проект нового УПК является судебно-ориентированным»

— Елена Сергеевна, сейчас в стране продолжается реформа криминальной юстиции. Как вы оцениваете грядущие нововведения — например, возможную отмену стадии предварительного следствия и дознания, точнее ее перенос в суд?

— Прежде всего хотелось бы отметить высокий уровень профессионализма членов рабочей группы по вопросам реформирования уголовного судопроизводства, которая была сформирована указом Президента от 17.08.2010 №820/210. Важным является то, что в нее входят не только представители законодательного органа и  исполнительной власти, но и профессиональные судьи, представители правоохранительных органов, ученые, представители общественных организаций, правозащитных групп, иностранные эксперты, работающие в Украине. Это настоящие профессионалы, и реформирование уголовно-процессуальной сферы стало для них не просто обязанностью, а делом чести и профессиональной гордости.

За 20 лет существования независимой Украины ни одно правительство (в широком понимании) не взяло на себя ответственность за реформирование и модернизацию правоохранительной системы. Тем не менее, игнорировать эту проблему уже просто невозможно. Изменился политический строй, в обществе изменились ценностные ориентиры, вступила в действие новая Конституция, которая определяет совершенно иные основы нашей государственности, нежели во времена Советского Союза. И только сфера уголовной юстиции и правоохранительной системы осталась фактически прежняя — «советская», за исключением некоторых декоративных изменений. До сих пор судебная система Украины работает по Уголовно-процессуальному кодексу 1961 года, который по сути является атавизмом.

В других странах преемственность правовых традиций — предмет гордости национальной юриспруденции (например, Гражданский кодекс Франции, действующий с 1804 года). Однако, это абсолютно неприемлемо для отечественной правовой системы, ведь в развитых странах Европы не происходило переломной смены социально-экономической формации, смены правовой политики и идеологии. Такие ценности, как права человека, неприкосновенность собственности, частно-правовая автономия личности являются приоритетом в демократических странах уже около 200 лет. У нас же переход от тоталитарного режима к демократии произошел всего 20 лет назад.

Я думаю, что проект нового УПК, подготовленный рабочей группой, нужно рассматривать в комплексе. Это не узковедомственный акт, который создается под некое ведомство, правоохранительный орган либо конкретного министра. Это изменение целой системы, системы ценностей и ориентиров. Самое главное — Украина отказывается от следственно-разыскной, инквизиционной формы уголовного процесса.

— Новый УПК может стать революционным для Украины. Какое из планируемых новшеств считаете наиболее прогрессивным? Какое из них, на ваш взгляд, положительно отразится на качестве работы судебных инстанций?

— Предварительный проект УПК действительно содержит множество революционных положений. Однако они являются переломными только для правосознания людей, воспитанных в тоталитарной правоохранительной системе с ее обвинительным уклоном, повышенной акцентуацией на репрессивно-следственном аспекте уголовного преследования. Для юристов, представителей правоохранительной системы, судейского корпуса, прокурорских работников, тех, кто активно интересуется европейским опытом, мировыми стандартами защиты прав человека, систематически работает над собой, занимается самообразованием, имеет опыт сотрудничества с зарубежными коллегами, проект УПК, по сути, не является некоей terra incognita, поскольку содержит в себе все основные классические постулаты европейского уголовного процесса.

Это касается и смещения акцентов предварительного (досудебного) следствия. Действительно, проект нового УПК является более «судебно-ориентированным». Центр тяжести переносится со следственных органов в судебное следствие. Вводится институт специальных следственных судей, которые будут осуществлять надзор за органами досудебного расследования. Целью изложенного выше является решение вопросов, связанных с реализацией гражданами своих прав и свобод, именно судебной ветвью власти, а не органами досудебного расследования.

Хотя, по большому счету, выделить какие-то конкретные новеллы довольно сложно, поскольку это будет изменение не какого-либо отдельно взятого института или отдельной процессуальной стадии, а всей правоохранительной и судебной «архитектоники» уголовного процесса.

В отличие от пока еще действующего УПК, где суд рассматривается как некое продолжение следственно-репрессивного механизма, как одна из стадий следствия (а так оно фактически и получается), в проекте нового УПК заложены принципиально новые положения относительно статуса суда.

— И все-таки, какие именно правовые пробелы действующего УПК восполняет новый законопроект?

— В действующем УПК очень много пробелов. Если говорить о конкретных проблемах, с которыми ежедневно сталкиваются судьи, то до сих пор не формализован процесс рассмотрения представлений органов досудебного следствия, дознания по избранию меры пресечения виде содержания под стражей, раскрытия банковской тайны, проведения выемки и т.д.

По мнению большинства специалистов, рудиментом является стадия возбуждения уголовного дела. В новом проекте УПК стадия возбуждения уголовного дела исчезает. Вместо этого будет создан единый реестр досудебных расследований. Следователь или прокурор после совершения уголовного правонарушения обязаны внести информацию об этом в единый реестр. Далее начинается уголовное производство, составляется обвинительный акт, который направляется в суд.

Но, пожалуй, одна из самый интересных новелл прописана в ст.87 нового УПК: речь идет о допустимости доказательств. Отныне доказательства будут признаны недопустимыми, если они были получены вследствие существенного нарушения прав и свобод человека. То есть суд будет оценивать предоставленные ему доказательства под этим углом, и затем уже решать — принимать их или не принимать.

«Судьи давно устали от обвинительного характера нашей судебной системы»

— Согласно проекту судьи больше не смогут возвращать дела на дополнительное расследование. Не усложнит ли это им жизнь, ведь придется доделывать работу за следственные органы?

— Это не совсем так. На самом деле дополнительное расследование — это пережиток советской следственной системы. Как я уже говорила, в условиях, когда суд является продолжением следственно-репрессивного механизма (это вытекает из положений действующего УПК 1961 года), дополнительное расследование по сути является прямым продолжением инквизиционного расследования. Репрессивная система ни в коем случае не хочет выпускать гражданина из своих «объятий», даже если следствие проведено халатно и незаконно. Весь цивилизованный мир давно уже отказался от института дополнительного расследования.

С принятием нового УПК на первое место выходит состязательность участников судебного процесса, которая возможна только в том случае, если они являются процессуально равными. Так, если органы досудебного следствия не подкрепили обвинение достаточными доказательствами, суд должен оценивать именно собранные доказательства, и принимать соответствующее решение о виновности либо невиновности лица на основании имеющихся материалов. Ведь противоположная процессуальная сторона — защита — тоже наделяется равными процессуальными правами в предоставлении доказательств. Отправляя материалы на дополнительное расследование, суд как бы дает следствию еще один шанс, и человек может находиться под угрозой уголовного преследования бесконечно долго. А это является нарушением прав человека!

Между тем сегодня это нормальная практика для судов. Да, судья с опытом часто нутром чувствует, что подсудимый виновен, но при этом следствие проведено непрофессионально, доказательств собрано недостаточно. У нас ведь следственные органы зачастую как работают? «Давайте мы «соберем» дело, отправим его в суд, а тот в порядке ст.315-1 даст судебные поручения. Одним словом, суд во всем разберется, и в итоге мы все равно получим обвинительный приговор». Часто судьям приходится выполнять работу следователя.

— Если исчезает институт дополнительного расследования — по сути, ненужным становится и институт судебных поручений…

— Да, исключая возможность возвращения материалов дела на дополнительное расследование, мы отказываемся и от института судебных поручений, который тоже является пережитком прошедшей эпохи. Суд, по определению, не может подсказывать какой-либо из сторон, какие еще доказательства и процессуальные действия нужно предоставить.

Думаю, отмена этих институтов в новом УПК станет стимулом для органов досудебного следствия работать более тщательно, оперативно и эффективно, ибо всегда будет существовать вероятность судебного оправдания при халатно проведенном досудебном следствии. А реальная состязательность сторон в суде будет стимулировать прокуроров лучше анализировать доказательства и готовиться к судебному процессу. Сегодня очень часто можно видеть государственных обвинителей, которые вместо того, чтобы полноценно и квалифицированно выполнять свою функцию, просто исполняют роль статистов, так как заранее знают, что приговор, скорее всего, будет обвинительный.

Думается, все эти перемены не только повысят авторитет судебной власти, но и станут предпосылкой для кардинального переосмысления роли и места суда в обществе. Возможно, забегу наперед, если предположу, что новый УПК коснется не только сферы уголовной юстиции, но и станет катализатором для переосмысления системы судоустройства в целом. Ведь о каком соблюдении прав подозреваемого или обвиняемого, как это задекларировано в проекте УПК, может идти речь, если помещения судов зачастую не приспособлены для надлежащего осуществления правосудия и соблюдения прав обвиняемых? О каком широком доступе общественности и масс-медиа в открытые судебные заседания можно говорить, если залы многих судов первой инстанции не способны вместить хотя бы объективно оптимальное количество людей, желающих присутствовать на открытом судебном заседании.

В СМИ много критиковали помещение залов судебных заседаний Печерского райсуда г.Киева, в которых слушаются так называемые «резонансные дела». Я сама работала в этом суде. Это один из самых больших залов судебных заседаний среди районных судов, площадь которого составляет 75 м2. К тому же, не забывайте, что посетитель может прийти в судебное заседание в майке, а судья обязан сидеть в мантии, вес которой 2 кг 340 г, и сшита она из полиэстера.

О проблемах содержания обвиняемых под стражей я и не говорю, ибо это уже стало притчей во языцех.

«Нас ждет ломка правосознания»

— В Украине, по сравнению с развитыми европейскими странами, выносится ничтожно-малое количество оправдательных приговоров. Считается, что после реформы ситуация кардинально изменится. Благодаря каким механизмам, предусмотренным в законе, это станет возможным?

— То, что в Украине действительно выносится мало оправдательных приговоров, не является виной судебной ветви власти или правоохранительных органов. Сам УПК 1961 года обуславливает это. Поймите, в романо-германской системе права, к которой относится и Украина, и другие страны континентальной Европы, судьи не являются создателями норм права. Мы являемся правоприменителями действующего законодательства. Каково законодательство, так мы его и применяем. Степень дискретности в романо-германской системе, в отличие от англо-американской, крайне низкая, и на то есть соответствующие правовые традиции и научные обоснования. Судья демонстрирует судебным приговором не свою волю, а волю закона. Поэтому так важен в странах кодифицированного уголовного процесса высокий уровень техники нормотворчества.

Советский уголовный процесс образца 1961 года по своей идеологии, существующим механизмам в любом случае направлен на осуждение лица, попавшего в систему уловного преследования. Сам факт возбуждения уголовного дела уже практически был обстоятельством, доказывающим вину. Крайне сложно в условиях такого механизма выносить оправдательный приговор. В теории это называлось «обвинительный уклон правосудия». Вынесение оправдательного приговора считалось экстраординарным случаем, поскольку действующий закон практически не дает судьям возможности его вынести. Фактически институт дополнительного расследования подменяет собой институт оправдательных приговоров.

С принятием нового УПК суд наконец-то сможет уйти от этого репрессивного, «обвинительного» уклона и все институты состязательного уголовного процесса будут направлены на соблюдение прав и свобод личности. Это и закрепленные принципы равенства и состязательности сторон, и судебный контроль за досудебным следствием, и институт относительности и допустимости доказательств, и четкость процедур привлечения к уголовной ответственности, и гарантии широкого доступа общественности к уголовному процессу и правосудию, и возможность стороны защиты принимать участие в сборе и оценке доказательств в соответствующих формах, и отмена института дополнительного расследования, и широкие возможности для апелляционного пересмотра судебных решений и т. д.

Как видим, новый УПК предоставит достаточное правовое поле для вынесения оправдательных приговоров. Но вопрос все-таки не в их количестве, а в справедливости и обоснованности приговора суда, каков бы он ни был — оправдательный или обвинительный.

— Елена Сергеевна, большинство судей, прокуроров, милиционеров, адвокатов выросли и сформировались как личности именно в той, прежней, «карательно-репрессивной» системе. Не возникнут ли трудности ментального, мировоззренческого характера с переходом на кардинально новые принципы работы?

— Не спорю, будет сложно перестроиться, мы переживем своего рода ломку правосознания. Ведь кадровый костяк судебной и правоохранительной сферы в нашей стране сформирован из людей, которые прошли еще ту, советскую школу судебно-правоохранительной деятельности, с ее перекосами и перегибами. Им воспринять новые идеи, позитивный, передовой опыт развитых правовых систем чрезвычайно сложно. Да, надо признать, большинство из нас учились в отечественном юридическом институте, читали прежние газеты, смотрели старые фильмы и привыкли к тому, что есть стадия возбуждения уголовного дела, есть стадия досудебного следствия, судебного разбирательства, вынесения приговора, стадии апелляционного, кассационного обжалований.

Сейчас судьи Голосеевского районного суда г. Киева готовятся к этой перестройке — изучают проект нового УПК, происходит его активное обсуждение и осмысление. Но единогласное мнение всех судей: это нужно было сделать еще вчера. Я думаю, с принятием нового кодекса жизнь станет легче и у судей, и у лиц, которые сталкиваются с уголовным преследованием.

Конечно, сложностей будет много. Принять закон — это одно. Второе — это привести в соответствие все сопряженные с ним законодательные акты. Рабочая группа занималась не только проектом УПК, но и унификацией всего законодательства, так или иначе связанного с УПК. Параллельно с принятием нового УПК изменения должны быть внесены в законы «О судоустройстве и статусе судей», «О милиции», «Об оперативно-разыскной деятельности» и т.д.

Еще одна проблема — материальная. Конечно, «переформатирование» следственных органов, создание того же единого реестра уголовных преступлений — это колоссальная работа, которая требует немалых материальных затрат.

«15 лет назад люди не хотели идти работать в суд»

— Сегодня судейский корпус все еще обсуждает судебную реформу. Некоторые ваши коллеги считают, что новые полномочия ВСЮ чрезмерны, рядовые судьи теперь еще больше зависимы от этого органа. Согласны ли вы с этим мнением?

— Не могу согласиться с этим мнением. Деятельность нынешнего состава ВСЮ чрезвычайно высокопрофессиональна и эффективна. Я бы даже сказала, что те решения, которые принимает ВСЮ, свидетельствуют, о том, что в него пришли здоровые силы.

Статус судьи весьма специфичен, и место, занимаемое им в обществе, весьма ответственно, ведь он выносит решения от имени государства. В своих решениях судья руководствуется только законом, внутренним убеждением и правосознанием. И если общество доверило некоему человеку вершить судьбами людей, то должны быть и соответствующие механизмы контроля за его деятельностью.

Не могу назвать ни одного примера незаконного увольнения судьи за нарушение им присяги. Кроме того, существует процедура судебного обжалования решений, принятых ВСЮ.

Судьям, которые неукоснительно соблюдают нормы законодательства, постановляют законные и обоснованные решения, соблюдают присягу, проявляют принципиальность и являются примером нравственного поведения, нечего боятся ВСЮ.

Практически в каждом развитом государстве есть специализированный орган контроля за судебной властью, и здесь нет ничего нового или самобытного. Высшие советы юстиции есть во многих странах, аналогичные полномочия предоставлены иным органам, исполняющим похожие функции. Это мировая практика.

- Не так давно Нина Карпачева обратилась в Совет судей общих судов с представлением, в котором указала на нарушение общими и апелляционными судами г.Киева и Киевской области права человека на свободу и личную неприкосновенность, а также на проблему рассмотрения уголовных дел в разумные сроки. Типична ли эта ситуация для Голосеевского райсуда?

— Действительно, проблема нарушения сроков рассмотрения уголовных дел имеет место быть. Однако это вызвано как субъективными, так и объективными причинами.

Проанализировав движение так называемых «заволокиченных» уголовных дел, можно назвать следующие причины длительного срока их рассмотрения: ненадлежащее исполнение своих процессуальных обязанностей участниками процесса, в частности прокурорами, подсудимыми, потерпевшими, их защитниками, что в большинстве случаев проявляется в неявке в судебные заседания; неявка в судебные заседания свидетелей, в связи с чем суд применяет приводы к последним, а в некоторых случаях вынужден давать судебные поручения по установлению действительного места проживания свидетелей по делу; неполнота и неправильность досудебного следствия; и конечно, условия, в которых суды осуществляют правосудие. Ну, например, конвойное помещение Голосеевского районного суда г. Киева рассчитано на размещение 8-х лиц, то есть фактически в судебные заседания можно доставить только 8-х человек.

— Новый закон о судоустройстве усилил механизмы борьбы с коррупцией. Будут ли, по вашему мнению, эти меры эффективными?

— Коррупция в судебной системе — сложное и многогранное явление. Одними репрессивными методами ее не преодолеть. Поэтому новый закон «О судоустройстве и статусе судей» комплексно подходит к решению этой проблемы. В нем представлены и стимулирующие механизмы, и организационное обеспечение, и меры ответственности, сдерживания и профилактики.

Его принятие — это существенный шаг к кодификации и систематизации законодательства о судоустройстве. Думаю, что нынешняя редакция законодательства о судоустройстве Украины не является окончательной и по мере изменения правоотношений и практики его применения оно еще будет совершенствоваться.

— А какой из уже предусмотренных в законе механизмов является, по-вашему, наиболее действенным?

— Существенным стимулом для преодоления коррупционных проявлений в сфере правосудия я считаю расширение возможностей материально-технического и финансового обеспечения работы судей, предусмотренных этим законом, с одновременным усилением ответственности. Позитивно оцениваю введение многоступенчатого конкурсного отбора. Думаю, это будет способствовать тому, чтобы в суд не попадали случайные люди. Помню, 15 лет назад люди не хотели идти в суд, когда я начинала работать, был уже опубликован указ Президента о назначении судьи, а человек ушел работать в другое место. Это сейчас такой ажиотаж поднялся вокруг профессии, все рвутся в суд, говорят о защищенности, престижности…

— Увольняли ли судей вашего суда за нарушение присяги, за совершение коррупционных действий, привлекали ли кого-то к уголовной ответственности?

— Нет. И надеюсь, что и в будущем мои коллеги будут с честью носить высокое звание судьи и надлежащим образом исполнять возложенные на них государством функции.

Систематически на ежемесячных собраниях судей мы обсуждаем проблематику преодоления коррупции, выслушиваем предложения и обсуждаем их, проводим профилактическую работу. Деятельность нашего суда прозрачна и демократична. Как председатель суда, я всеми силами стараюсь создать атмосферу нетерпимости к любым проявлениям коррупции. И думается, что в какой-то мере мне это удалось в рамках отдельно взятого органа правосудия.

— Ваши пожелания читателям нашей газеты?

— Я давно и с интересом читаю вашу газету, и должна отметить, что ваш читатель весьма специфичен — как правило, это интеллектуалы, думающие люди, не равнодушные к проблемам нашего общества.

Как известно, на добро нужно отвечать добром, а на зло — справедливостью. Поэтому я желаю читателям газеты по возможности не сталкиваться с проявлениями зла, если же такое все-таки случится — будьте уверены, что судебная система надлежащим образом, эффективно защитит ваши права и свободы.

Елена Первушина

Родилась 26 июля 1965 года в Свердловской области (Россия).

В 1996 г. окончила Национальную юридическую академию Украины им.Ярослава Мудрого. В 2000—2007 гг. — судья Печерского районного суда г.Киева.

С 2007 г. — судья, а затем председатель Голосеевского районного суда г.Киева.