Квалификация соучастия

Может ли лицо, не являющееся специальным субъектом, нести ответственность за банковскую растрату

Общеизвестно, что закон, смягчающий ответственность, имеет обратную силу. Впрочем, иногда это не означает, что более мягким будет приговор. С такой ретроспективой турецких законов о банках разбирались в Страсбурге.

76 поддельных кредитов

В июле 1999 года два брата Четинкая предстали перед судом присяжных Стамбула по обвинению в подделке документов и мошенничество при отягчающих обстоятельствах (стст.342 и 504 действовавшего на тот момент Уголовного кодекса). По словам прокурора, Агьяр Четинкая, будучи председателем совета директоров автомобильной компании, получил кредиты в Таксимском отделении Ziraat Bank (на момент составления обвинительного акта — государственный) от имени 76 человек. Вместе с Синаном Четинкая, который был генеральным директором этой же компании, они подделали документы, а затем использовали полученные кредиты в личных целях.

Позднее обвинение было предъявлено и управляющему отделением банка Б.Е. на том основании, что она выдала кредиты, зная, что документы, лежащие в основе заявок, были поддельными.

В ноябре 2000 года Ziraat Bank стал акционерным обществом, и сотрудники больше не считались государственными должностными лицами с точки зрения уголовного преследования.

Спустя 3 года суд присяжных оправдал братьев по обвинению в подделке официальных документов, но признал виновными в мошенничестве, установив, что они использовали документы, принадлежащие третьим лицам, для получения кредитов от своего имени. Оба получили по 5 лет 8 месяцев и одному дню лишения свободы, а также должны были заплатить крупный штраф. Б.Е. была признана виновной в неправомерном поведении на госслужбе и приговорена к 2 годам 11 месяцам лишения свободы и штрафу.

Кассационный суд отменил этот приговор и вернул дело в суд первой инстанции, установив, что некоторые документы не были приобщены к материалам дела.

В июне 2005-го вступил в силу новый УК (закон №5237). А уже в июле того же года суд присяжных повторил свои предыдущие выводы и признал братьев виновными в мошенничестве при отягчающих обстоятельствах в соответствии с нормами нового кодекса, считая его положения более благоприятными для обвиняемых. Каждый был приговорен к 5 годам, 2 месяцам и 15 дням лишения свободы и штрафу. Точно так же Б.Е. была признана виновной в злоупотреблении служебным положением по ст.257 нового УК и приговорена к 2 годам и 9 месяцам лишения свободы. То есть срок наказания для всех немного уменьшился.

Однако кассационный суд снова отменил обвинительные приговоры. Он отметил, что Б.Е. имела близкие отношения с младшим из братьев, следовательно, ее действия следует квалифицировать как хищение в соответствии с банковским законом, поскольку сотрудники Ziraat Bank больше не могли считаться госслужащими.

Кассационный суд также счел, что братья имели совместный преступный умысел и действовали заодно с Б.Е., а значит должны рассматриваться как лица, физически совершившие преступление («основное материальное участие»).

Тогда суд присяжных вынес новое решение, приняв аргументацию кассационного суда, и приговорил всех соучастников к 13 годам 7 месяцам и 10 дням тюрьмы, а также к судебному штрафу.

Но в кассационной инстанции продолжали углубляться в вопрос правильности квалификации. Теперь суд указал, что преступление стало законченным в мае 1999 года. И на то время действия, вменяемые в вину подсудимым, квалифицировались как хищение в соответствии со ст.202 бывшего УК. Однако положения нового закона о банках были для них более благоприятными, поскольку Ziraat Bank лишался статуса государственного.

Несмотря на этот вывод, в кассационной инстанции рекомендовали оценить, было ли более благоприятным для обвиняемых, если их привлечь к уголовной ответственности как должностных лиц, каковыми они были на момент возбуждения уголовного дела.

В 2009 году суд присяжных еще раз констатировал, что действия братьев и управляющей отделением следует квалифицировать как банковское хищение, как оно и было определено в профильных законах. Тем не менее, братья Четинкая были осуждены по ст.247 нового УК, поскольку в суде решили, что его положения наиболее благоприятны для них. Соответственно, суд первой инстанции приговорил их к 10 годам, 10 месяцам и 25 дням лишения свободы, но прекратил дело в отношении Б.Е., поскольку она к тому времени скончалась.

Адвокаты доказывали, что братьев нельзя было судить на основании банковского закона, как главных преступников, поскольку они не были ни госслужащими, ни банковским работником. А именно этот статус необходим для квалификации преступления по этой статье.

На этот раз кассационный суд оставил в силе решение суда первой инстанции, хотя и подверг критике его решение за то, что в соответствии с решениями пленума по уголовным делам он не пришел к выводу о том, что дело подпадает под действие банковских законов, оба из которых вступили в силу после совершения преступления. Однако, поскольку обвинительный приговор обжаловался стороной защиты, он не отменил решение суда первой инстанции, поскольку это могло ухудшить их положение.

Наказание без правовой основы

В конце концов, дело попало на рассмотрение Европейского суда по правам человека. Ему предстояло выяснить, не была ли нарушена Конвенция о защите прав человека и основоположных свобод в части §1 ст.7, который гарантирует не только отсутствие обратной силы более сурового уголовного закона, но также косвенно и обратной силы более мягких норм.

В решении от 24.05.2022 по делу «Sinan Çetinkaya and Ağyar Çetinkaya v. Turkey» Суд повторил, что этот принцип воплощен в правиле о том, что при наличии различий между уголовным законодательством, действовавшим на момент совершения преступления, и последующими уголовными законами, принятыми до вынесения окончательного приговора, суды должны применять закон, положения которого являются наиболее благоприятными для обвиняемого (см. решение от 17.09.2009 по делу «Scoppola против Италии (№ 2)», п.109 и др.).

ЕСПЧ подтвердил, что в его задачу не входит подменять собой национальные суды в отношении оценки фактов и их правовой квалификации или принять решение об индивидуальной уголовной ответственности заявителей. Тем не менее, высокие судьи считают, что полномочия Суда по пересмотру дела должны быть шире, когда само право по ст.7 конвенции требует, чтобы имелись правовые основания для осуждения и приговора.

ЕСПЧ констатировал, что преступления, приписываемые заявителям, были совершены в мае 1999 года, и в конечном итоге их признали виновными в совершении хищения в соответствии со ст.247 УК, которая вступила в силу спустя почти 6 лет. Однако в ноябре 2000 года, когда банк утратил статус государственного, Б.Е. потеряла статус государственного должностного лица. Как следствие, ее уже нельзя было привлечь к ответственности за растрату, которая являлась особым правонарушением и могло быть совершено только государственным должностным лицом.

Как бы то ни было, действия данных законов не могут автоматически переноситься на братьев Четинкая, поскольку они могли понести уголовную ответственность лишь за хищение в качестве пособников или подстрекателей.

В период действия старого УК, лица, не являвшиеся госслужащими или членами банка, могли нести основную или субсидиарную ответственность в отношении отдельных правонарушений (хищение и банковское хищение как в данном случае). Однако новый УК сузил сферу уголовной ответственности в таких случаях до субсидиарной ответственности, т.е. до подстрекательства и пособничества. Отдельно в кодексе подчеркивается, что к уголовной ответственности в этом качестве могут быть привлечены только лица, которые удовлетворяют предварительным условиям для того, чтобы стать главным преступником по делу о совершении особых преступлений.

На первый взгляд, отмечает Суд, может показаться, что §2 ст.40 УК подпадает под понятие «более благоприятный уголовный закон». Поскольку он аннулировал уголовную ответственность подсудимых в данном деле в качестве исполнителя или соисполнителя в отношении особых преступления. Однако в соответствии с этим положением они могли быть осуждены как подстрекатели или пособники преступления.

Однако, кассационный суд не принял во внимание данную статью, постановив, что братья «имели совместный преступный умысел и действовали заодно с Б.Е.» и что, таким образом, с ними следовало обращаться как с лицами, физически совершившими преступление. После этого суд первой инстанции при практически такой же аргументации признал их виновными в растрате, установив, что они «разделяли совместные преступные намерения и действовали заодно с Б.Е.».

Решающее значение для ЕСПЧ имел тот факт, что суд первой инстанции не указал, что братья Четинкая привлекались к уголовной ответственности как пособники или подстрекатели. Хотя это были единственные два качества в соответствии с §2 ст.40 УК, согласно которым они могли быть осуждены за специальное преступление после вступления в силу нового УК.

Кассационный суд также не исследовал этот важный момент. Из этого следует, что неприменение национальными судами данной нормы фактически означало, что уголовная ответственность в отношении «особого преступления», а именно хищения, не имела современной правовой основы, поскольку уже невозможно было осудить их в качестве исполнителя или соисполнителя этого преступления.

Следовательно, ЕСПЧ пришел к выводу, что была нарушена ст.7 конвенции.

В решении не указано, отбыли ли братья свой срок. Как не было присуждено и компенсации, поскольку они не просили о таковой в своей жалобе. Однако очевидно, что теперь турецкие суды уже в 5 раз будут вынуждены вернуться к этому делу.

Закон і Бізнес