Вогонь особливого призначення

Після пожежі на гасовому заводі ОДПУ отримало право на розстріли «шкідників» позасудовим порядком

Надзвичайні ситуації, подібні до захоплення сомалійськими піратами супертанкера «Сіріус стар», завжди розбурхували нафтовий ринок. Як з’ясував оглядач «Власти» Євген ЖИРНОВ, у 1927 році в Грозному гра із сірниками чотирилітнього хлопчика призвела не тільки до зриву нафтових контрактів і грандіозних збитків, а й до появи рішення ЦК, за яким розстріляли тисячі людей.

Надзвичайні ситуації, подібні до захоплення сомалійськими піратами супертанкера «Сіріус стар», завжди розбурхували нафтовий ринок. Як з’ясував оглядач «Власти» Євген ЖИРНОВ, у 1927 році в Грозному гра із сірниками чотирилітнього хлопчика призвела не тільки до зриву нафтових контрактів і грандіозних збитків, а й до появи рішення ЦК, за яким розстріляли тисячі людей.

«Грабежі в Грозному майже припинилися»

Епоху революції та громадянської війни на грозненських нафтопромислах не без підстав називали часом згарищ. Вежі та сховища підпалювали бандити, а також регулярні частини, які мало чим відрізнялися від перших. У результаті в 1918 році видобуток нафти в Грозному скоротився практично до нуля. Та й потім, після закінчення громадянської війни, банди як і раніше нападали на промисли і перешкоджали видобутку надцінного для армії та промисловості продукту. Проти злочинних озброєних формувань висилалися посилені чекіст­ські та військові частини, але, як наголошувалось у зведеннях ОДПУ в 1924 ро­ці, посилення репресій приводило тільки до зростання чисельності банд.

Вихід із глухого кута знайшов секретар Пів­нічно-кавказького крайкому Анастас Мікоян. Він, по суті, запропонував відкупитися від чеченців.

«Я, — згадував він, — поставил вопрос о том, что нужно как-то материально заинтересовать чеченцев и поставить в зависимость чеченский бюджет от успехов работы грозненской нефтяной промышленно­с­ти. Надо, чтобы Грозный вошел в состав чеченской автономии. Было решено отчислять в пользу чечен­ского ревкома 3 руб. с каждого пуда добытой в Грозном нефти. Более того, ущерб за грабежи, которые чеченцы совершают, предложено было покрывать из этих отчислений, чтобы ревком сам и почувствовал, что грабежи в первую очередь ударяют по его бюджету, и мог теперь раскрыть чеченскому народу глаза на то, что бандиты грабят собственный бюджет автономной области — источник доходов населения и средств, идущих на строительство школ, дорог, больниц и пр. Действительно, эта мера дала хорошие результаты. Члены ревкома ездили по районам, приводили фактические суммы, которые уходили из бюджета на покрытие ущерба от грабежей. Это оказало серьезное влияние. Доходы ревкома увеличились, его влияние укрепилось, и к борьбе с бандитами удалось привлечь само чеченское население. Грабежи в Грозном почти прекратились» (Тут і далі лексичні, стиліс­тичні, а також особливості граматики і синтаксису цитованих джерел збережені. — Прим. ред.).

Спокій, щоправда, обходився центральному наф­товому управлінню «Гроз­нєфть» недешево: Чечні відраховувалося 400 тис. крб. у рік. Інгушетії, як відзначала газета «Грозненский рабочий», платили вдесятеро менше. Зате «Грознєфть» закуповувала в інгушів лісу й вапна майже на півмільйона в рік, тож і місцеві власті не ображалися.

Додаткові кошти виділялись і для того, щоб задобрити терських та сунженських козаків і дагестанське керівництво. Отже, в результаті на промислах і довкола них дійсно настав мир. Але тільки-но видобуток нафти і виробництво бензину та гасу на грозненських заводах стали зростати, суми виплат зафіксували, і з часом витрати на замирення горців і козаків ставали все менш помітними в бюджеті управління.

Здавалося б, мала настати епоха процвітання «Грознєфті» і міста. Проте тут почалися нові напасті. Головна організація радянської нафтової промисловості — «Нафтосиндикат» на чолі з Георгієм Тягловим — після довгих зусиль змогла прорвати блокаду найбільших зарубіжних компаній і вийшла на світовий ринок. Нафтодолари оцінили в Кремлі, і на видобувачів та переробників чорного золота почали чинити величезний тиск — вони мали давати на експорт дедалі більше нафти, бензину і нафтопродуктів.

«Видобути, коли немає коштів, — це важче»

Начальник «Грознєфті» Йосип Косіор у березні 1926 року відправив у всі керівні союзні інстанції — ЦК, Раднарком, Вищу раду народного господарства (ВРНГ) і Держплан — від­чайдушний лист із грифом «цілком таємно»: «В начале текущего года ВСНХ СССР, считаясь с недостатком топлива, необходимостью формирования экспорта, требовал от «Грознефти» максимального форсирования добычи неф­ти. Несмотря на то, что специалисты ВСНХ считали добычу в 144 млн пудов преувеличенной, ВСНХ, а затем и Госплан утвердили эту цифру. При этом считалось, что все необходимое для такого необыкновенного форсирования (в два раза увеличивающего добычу 1913 года) будет предоставлено.

При утверждении финплана на 25/26 год ВСНХ, Госплан, не считаясь со столь высоким заданием, без всяких оснований резали капитальные затраты по «Грознефти» и тот импорт, который являлся необходимым для исполнения программы. В то же время увеличивались платежи НКФ (Наркомфина.— Прим. ред.). В 23/24 г. платежи исчислялись в 0,6 млн руб., в 24/25 г. — в 4,6 млн руб., в 25/26 г. — в 16 млн руб., т.е. по сравнению с 24/25 г. эти платежи увеличились почти в 4 раза. Из 56 млн руб. приходного плана «Грознефти» 16 млн руб. надо платить НКФ, т.е. почти 30%. Сокращая в последующем капитальные затраты, непомерно увеличивая платежи НКФ, сокращая импорт (в первом полугодии «Грознефть» ни копейки не получила по импорту), ВСНХ, Госплан фактически сделали все возможное для того, чтобы «Грознефть» не могла исполнить своей программы.

Так резали и обходились с предприятием, которое должно было, по планам, дать 78 млн пудов нефтетоплива, и 30—35 млн руб. государству валюты по экспорту, и 16 млн руб. в доход казны. Резались все основания для того, чтобы увеличить экспорт и план топливоснабжения. В настоящее время, несмотря на то, что по сравнению с началом года, когда все специалисты и прочие работники центра сходились на том, что задание по добыче 144 млн пудов является «максимально возможным»,— условия работы ухудшились (импорт срезан, капитальные затраты уменьшаются и т.д.), вносятся проекты увеличить добычу «Грознефти» в текущем году сверх 144 млн пудов.

Словом, в то время, когда по всему СССР срываются экспортные и прочие планы, когда СССР мечтает о том, чтобы выполнить те планы, которые были в начале года, «Грознефть», несмотря на то, что ей ничего не дают по импорту, оставляя ее без оборудования, хотят еще заставить повышать первоначальные планы.

«Грознефть» по импорту не получила то, что ей было нужно для исполнения программы; намного опаздывают с исполнением заказов союзные заводы, непомерные платежи НКФ требуют колоссального напряжения финансовых ресурсов «Грознефти». Стремясь при таких условиях выполнить задания по экспорту, топливоснабжению, платежам НКФ, «Грознефть» может сделать это только благодаря хищнической эксплуатации (60—70% фонтанной добычи), лишающей нас возможности развивать дело в будущем, и не менее хищниче­скому использованию оборудования, которое не заменяется, а степень экс­плуатации основного капитала достигает колоссального напряжения.

Все же в этих условиях «Грознефть» стремилась и будет стремиться, чтобы в этом тяжелом для СССР году выполнить и экспорт­ный план (выделено в письме.— Прим. ред.); план топливоснабжения и план платежей НКФ. Однако я прошу иметь в виду, что исполнение этих заданий будет достигнуто путем истощения месторождения и износа нашего оборудования. Поэтому в текущем году мы максимум можем исполнить те задания, которые поставлены были нам в начале года. Благодаря хищнической эксплуатации месторождения и основного капитала в будущем году мы не сможем увеличить добычу и должны будем остановиться на цифре текущего года.

Если государство из 56 млн руб. выручки за нашу продукцию берет в казну 16 млн руб. (30%), если государство ограничивает нашу возможность получения оборудования из-за границы, сокращая наш импорт, оно должно при этом считаться с неизбежным сокращением развития данного предприятия. Всякая отрасль промышленности для своего развития требует соответствующих льгот, и, наоборот, при налоговом и другом зажиме ее развитие задерживается.

Мне кажется, что не в интересах государства задерживать развитие трес­­та, снабжающего страну топливом и на 30—35 млн руб. экспортирующего. Сокращать импорт оборудования такому тресту — это значит сокращать экспорт государства. Но протестуя всеми фибрами своей души против такой неправильной политики, я принимаю к исполнению и всеми силами стараюсь выполнить планы этого года. Прошу лишь об одном:

1. не увеличивать план этого года, ибо его выполнить «Грознефть» не в состоянии;

2. считаясь с неизбежными последствиями той политики, которая проводилась по отношению к «Грознефти» до сих пор, добычу «Грознефти» в будущем году оставить на уровне текущего года».

Проте до доводів Й.Косіора не прислухалися. Адже так само «Нафтосиндикат» обходився і з «Аз­нєфтю», відбираючи в тресту чималу частину коштів, отриманих від продажу наф­ти і нафтопродуктів. І справа була не тільки і не стільки у вічних економічних і продовольчих труднощах чи в необхідності термінового переоснащення промисловості.

У партії йшла відчайдушна боротьба за владу, і той, хто володів найбільшими матеріальними і фінансовими ресурсами, одержував у вигляді призу одну шосту частину суші. Тому Йосип Сталін і його соратники пояснювали нерозумним управ­лінцям і фахівцям: усе, що відбувається з нафтовиками, — не примітивний грабіж, а висока державна політика. А хижацький видобуток і занапащені промисли не більше ніж витрати, на які доводиться йти в ім’я великої мети.

Проблема полягала лише в тому, що при таких високих ставках будь-які перешкоди сприймалися особливо болісно.

«Попрямував із сірником і паличкою до бензинового резервуара»

Саме тому пожежа, що виникла 22 березня 1927 року в Грозному, привернула найпильнішу увагу Й.Сталіна, а всі відомості про цю подію були найсуворішим чином засекречені. Про те, що відбувалося, відомо лише зі зведень виконувача обов’язків пов­новажного представника ОДПУ Олександра Кауля по прямому проводу з Ростова в Москву:

«1. В 14 часов 30 минут вспыхнул резервуар с бензином на керосиновом заводе №1, по предварительным данным, от игры с огнем детей. К настоящему моменту сгорело 15 резервуаров, всего погибло 2 млн пудов нефтепродуктов, в том числе около 1 млн — бензина. Под большой угрозой находится керосиновый завод №1, земляной резервуар около 600000 пудов нефти и желдорстанция.

2. Втянут в охрану в противопожарном отношении весь гарнизон, антипожарные силы «Грознефти», вольные дружины. Из Баку и Петровска вызваны экстренные пожарные поезда. Из Владикавказа переброшено 1000 красноармейцев...

3. Мною запрошен Грозный о необходимых дополнительных воинских и антипожарных силах.

4. В Грозном создана чрезвычайная пятерка и специальная транспортная тройка. Меры охраны против перекидок на новые места и меры следствия приняты».

У початкову версію під­палу резервуара дітьми, очевидно, не повірили, і тому О.Кауль доповідав про від’їзд на місце події потяга з керівниками дорожньо-транспортного і контррозвідувального відділів пів­нічнокавказького повпредства ОДПУ: «Через час экс­тренным выезжает в Грозный секретарь крайкома тов.Комиссаров, нач. ДТО ОГПУ Мамендос и нач. КРО Николаев с группой для руководства последним следствием и выяснением причин и обстановки. По имеющимся данным, взорвавшиеся резервуары охра­нялись вольнонаемными сторожами, несмотря на наши неоднократные указания «Грознефти» передать их также под нашу охрану. Район резервуара и керосинового завода в антипожарном отношении из всех мест промыслов в худшем положении, несмотря на неоднократные же наши указания «Грознефти», которые беспечно ею пока не реализованы... О жертвах пока установленных данных нет, кроме как о 8 человеках с ожогами. В городе спокойно, меры борьбы с провокационными слухами и другими возможностями использования антисоветскими элементами положения приняты».

О 10 годині ранку 23 березня О.Кауль повідомляв: «Пожар продолжается. Положение по-прежнему угрожающее. Центр внимания — на нефтяной пруд, от которого в данный момент зависит существование 1-го нефтяного завода. Принимаются героические меры, тушение горящего резервуара крайне затруднительно ввиду большой силы огня и невозможности приблизиться. Рабочие и мобилизованные силы с прежней энергией продолжают тушение. Из Грозного высылаются дополнительные войсковые части... Количество жертв выяснить не представляется возможным. Пока сгорело 18 резервуаров. Приняты меры к перекачке нефти и бензина из уцелевших резервуаров. Решающий поворот о пожаре выяснится через 8—10 часов».

Вечірні новини з Грозного як і раніше не вселяли оптимізму: «Пожар без перемен,— доповідав О.Кауль.— По данным «Грознефти», убытки таковы: сгорело 19 больших резервуаров, 17 малых. Всего сгорело 1300000 пудов (видимо, имеются в виду нефтепродукты.— Прим. ред.), из них бензину — 800000 пудов, керосину — 300000 пудов, газолину — 50000 пудов. Нефти — 1500000 пудов. Получивших тяжелые ожоги — 9 человек. Цифры убытков требуют проверки. Дальнейшее донесу».

І лише ввечері 24 березня прийшло повідомлення про закінчення лиха: «С 2 часов 24 марта огонь резко пошел на убыль. В 5 часов 30 минут пожар полностью ликвидирован».

Проте найдивнішим виявилося донесення північ­нокавказького повпредства ОДПУ про причини пожежі: «Результаты предварительной агентурно-следственной разработки: четырехлетний мальчик счетовода «Грознефти» Погоняйлова направился со спичкой и палочкой к бензинному резервуару, находящемуся в 3 саженях от своей квартиры, обмакнув палочку в лужице бензина, образовавшейся благодаря течи резервуара, зажег, и вспыхнул огонь, охвативший резервуар. Прибывшая через пять минут пожарная команда уже была не в состоянии ликвидировать распространившийся огонь. Один из рабочих, стаскивая крышу с сарайчика Погоняйлова, обнаружил там маленькие по форме бомбы (считаем условно) с капсюлями в количестве 6 штук. Бомбы рабочий передал нам. Ни один военспец подобных бомбочек не видел и вообще не может определить их свойства. Погоняйлов арестован. Интенсивное следствие и агентурная работа продолжаются».

«Прирівняти недбалість до державних злочинів»

Дізнавшись, що нафта і нафтопродукти, які дорівнювали двотижневому видобутку «Грознєфті», буквально перетворилися на дим, Й.Сталін розлютився. Адже згоріли не тільки резервуари, а й експортні контракти на бензин і гас. Проте значну економічну поразку «батько всіх народів» зумів перетворити на серйозний політичний успіх. Уже 24 березня він виступив на політбюро з доповіддю про грозненську пожежу і наполіг на вжитті найжорсткіших заходів. Причому версія про хлопчика його явно не влаштовувала. У рішенні політбюро йшлося:

«а) предложить ОГПУ созвать совещание представителей ОГПУ для обсуждения вопроса о борьбе с поджогами и внести к следующему заседанию политбюро свои конкретные предложения;

б) поручить ОГПУ послать в Грозный своих представителей для обследования на месте причин возникновения пожара».

Рівно через тиждень ОДПУ надало обширний план заходів щодо запобігання диверсіям, який за­твердило політбюро. У ньому, зокрема, мовилося:

«1) для проведения мер борьбы с пожарами, взрывами, авариями и прочими вредительными актами, являющимися как результат диверсии, так и халатности администрации предприятий, а также для постоянного наблюдения и контроля за состоянием охраны противопожарного оборудования и предохранительных установок на складах, заводах и предприятиях государственного значения создать постоянную комиссию при ОГПУ в центре: из представителей Военведа, ОГПУ, ВСНХ, НКПС и ВЦСПС под председательством представителя ОГПУ и на местах, при ПП ОГПУ, — аналогичные комиссии;

2) просить ЦК ВКП(б) путем специального циркуляра по парторганизациям и кампании в прессе разъяснить рабочим об опасности, угрожающей делу социалистического строительства от пожаров, взрывов и порчи машинных установок, как в результате диверсии иностранных государств, так и халатного отношения самих рабочих и администрации к делу охраны предприятия, обязать самих рабочих следить за безопасностью предприятия;

3) ввести на всех предприятиях государственного значения персональную ответственность директора за принятие мер по охране предприятия и его отдельных частей, обязав иметь ответственных лиц в отдельных частях предприятия (цеха и т.п.);

4) считать необходимым упразднить вольнонаемную охрану на предприятиях общегосударственного значения, для чего предложить ОГПУ совмест­но с ВСНХ еще раз пересмотреть перечень заводов и предприятий, выделив из общего числа их имеющие общегосударственное значение для установления на них войсковой или военизированной охраны, количественно и качественно обеспечивающей сохранность объектов.

Признать необходимым передачу охраны предприятий военной промышленности, стратегически важных пунктов и сооружений на железных дорогах, а также особо важных государственных сооружений и предприятий войскам Военведа или войскам ОГПУ с содержанием означенной охраны постановлениями правительства по сметам соответствующих ведомств».

Але головною явно була друга частина рішення:

«1) усилить репрессии за халатность, за непринятие мер охраны и противопожарных средств, привлекая виновных к ответственности как по линии ОГПУ, так и по партийной;

2) приравнять небрежность как должностных, так и всех прочих лиц, в результате халатности которых имелись разрушения, взрывы, пожары и т.п. государственной промышленности, к государственным преступлениям;

3) предоставить право ОГПУ рассматривать во внесудебном порядке вплоть до применения ВМН и с опубликованием в печати дела по диверсии, пожарам, взрывам, порче машинных установок, а также дела, указанные в пп.1 и 2».

Тепер ОДПУ, по суті, одержувало право вважати будь-яку поломку обладнання або ще більш дрібне порушення технологічного процесу на виробництві актом шкідництва і диверсії та виносити обвинуваченому смертну кару у вигляді розстрілу позасудовим порядком. А порушення по­дібного роду можна було без проблем знайти на будь-якому радянському під­приємстві. Отже, «червоні» директори, на яких поклали персональну відпові­дальність, тепер виявлялися рабами ОДПУ та ЦК і не могли навіть подумати про участь в опозиції або дозволяти інакомислячим проводити будь-які збори чи заходи на своїх фабриках і заводах.

На фоні цієї вагомої полі­тичної перемоги вимога розібратися в істинних причинах грозненської пожежі якось призабулась. Адже що саме являли собою бомбочки, знайдені на горищі рахівника Погоняйлова, і чи підпалював що-небудь його хлопчик, не мало зовсім ніякого значення.

Євген ЖИРНОВ,

«Коммерсант-Власть»