Паразиты на шее трудящихся
«Мало выявляется лиц, работающих для видимости, а фактически живущих на нетрудовые доходы и ведущих антиобщественный образ жизни»
В 1861 году Александр II даровал крепостным крестьянам не только свободу, но и право изгонять из своих сельских обществ и отправлять в ссылку в Сибирь всех тех, кто угрожает местному благосостоянию и безопасности. Император вряд ли подозревал, что этим правом начнут злоупотреблять злейшие враги царизма — большевики, которые в 1948 году восстановили ссылку для сельской местности и использовали ее для принуждения крестьян к бесплатной работе в колхозах.
50 лет назад, 4 мая 1961 года, был издан указ Президиума Верховного Совета РСФСР «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно-полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Как выяснил обозреватель «Власти» Евгений ЖИРНОВ, на основании этого закона люди, продававшие продукцию собственных садов или занимавшиеся извозом, по приговору соседей могли отправиться в Сибирь на срок до 5 лет.
«Очистить участок от дрянных элементов»
Со времени начала колонизации Сибири появилась и постоянно совершенствовалась практика отправки туда всех тех, чье пребывание на коренных землях Руси по какому-либо поводу не устраивало начальствовавших над ними или соседствовавших с ними людей. Причем в Сибирь на вечное поселение попадали не только преступники. После введения и укрепления крепостного права привилегией отправлять непокорных крестьян в места отдаленные обзавелись и владельцы крепостных душ.
Правда, помещики прибегали к этой мере не слишком часто. Ведь, отправив вороватого или склонного к бунту крестьянина за Урал, помещик терял пару рабочих рук, не получая при этом практически ничего. Так что большинство землевладельцев предпочитали держать склонных к непотребному поведению крестьян под суровым надзором до ближайшего рекрутского набора и избавляться от них, сдавая в армию.
Подобный расклад, однако, не устраивал правительство Российской империи, стремившееся заселить и осво¬ить бескрайние восточные просторы, а заодно оградить армию от избыточного заполнения преступниками. Так что в итоге нашелся устраивающий обе стороны компромисс. Помещики за сосланных в Сибирь крестьян начали получать рекрутские квитанции, которые можно было сдать вместо рекрутов или продать с немалой выгодой собрату-помещику, не желавшему отдавать в армию никого из своих крепостных.
Когда с началом XIX века практика отправки в Сибирь по приговорам помещиков приобрела законодательное основание, выяснилось, что ссылка без лишних проволочек пугает крестьян едва ли не больше, чем полицейские исправники и суд. Ведь от полиции и сурового наказания иногда удавалось откупиться. Кроме того, на осужденных помещиками крепост¬ных деньги на обмундировку и отправку к месту назначения выделялись особым порядком, доходили до губерний достаточно медленно, так что они довольно долго содержались в тюрьмах практически впроголодь. В итоге вы¬сылка в Сибирь оказывалась едва ли не худшим наказанием, чем участь обычных арестантов.
Именно поэтому в ходе обсуждения всех мероприятий по освобождению крестьян проверенную временем меру сдерживания сельской преступности решили сохранить. Только теперь вместо помещика решение о выселении принимал сельский сход, о чем в положении о сельском состоянии в редакции 1902 года говорилось: «Ведению сель¬ского схода подлежат:
...3) удаление из крестьянского общества тех из проживающих в его среде членов оного, дальнейшее пребывание коих в этой среде угрожает местному благосостоянию и безопасности» (Здесь и далее лексические, стилистические и синтаксические особенности цитируемых источников сохранены. — Прим. ред.).
При этом в отличие от прежних времен закон предоставлял провинившимся крестьянам право просить о возвращении в родные места. А сельскому сходу — прощать их или нет. Причем это послабление, по мнению многих представителей власти на местах, ничуть не уменьшило страха перед применением административной высылки в Сибирь.
Александр Новиков — один из самых известных российских земских деятелей — в 1899 году так описывал их отзывы: «Опытный и мудрый член нашего съезда говорил мне, что ссылка в Сибирь по приговору схода есть прекрасное средство для кресть¬янских обществ избавляться от вредных членов». Однако собственный опыт привел его к совершенно иным выводам. Проблема заключалась еще и в том, что сельские старшины и иные начальники нередко используют высылку для сведения личных счетов.
Основываясь на собственном опыте, земский начальник А.Новиков признавал, что административная высылка остается эффективным средством устрашения крестьян, имеющих преступные наклонности. Но все же, исходя из значительного количества обвинительных общественных приговоров ни в чем не повинным крестьянам, он предлагал действовать в рамках уголовного права: «Сколько я теперь ни думаю, не могу понять, зачем нужна админист¬ративная ссылка и высылка во всех ее формах. Неужели нельзя усилить законов о рецидивистах, ввести условное осуждение, но все-таки вести дело через суд? Неужели не лежат на совести администраторов все сделанные ошибки? А сколько их сделано!»
«Разложились еще во время немецкой оккупации»
Как водится, большевики, осуждавшие произвол царских властей по отношению к крестьянам, после прихода к власти сами стали применять административную высылку по приговорам сходов. Именно этот метод использовался для выселения из деревень семей бывших землевладельцев в первой половине 1920-х годов. По приговорам сходов в некоторых краях и областях страны высылали в Сибирь раскулаченных крестьян до того, как началась массированная ликвидация кулачества как класса.
С появлением колхозов, где общие собрания чаще всего были пустой формальностью, а все вопросы решались на районном уровне или еще выше, сходы, где определялись судьбы людей, долж¬ны были безвозвратно уйти в прошлое. Однако 17 января 1948 года первый секретарь ЦК КП(б) Украины Никита Хрущев направил Иосифу Сталину записку о бедственном положении украинских колхозов, в которой говорилось: «Во многих колхозах имеются еще отдельные ли¬ца, которые упорно не желают приобщаться к общественно полезному труду, а живут тунеядцами на шее у честных колхозников. Отдельные паразитические и преступные элементы присосались к колхозам, пользуются льготами, предоставленными колхозникам, но никакого участия в работе колхозов не принимают. Подобные элементы, используя колхозы как ширму, занимаются спекуляцией, воровством, самогоноварением и совершают другие преступления. Многие из них разложились, стали на порочный путь еще во время немецкой оккупации и не хотят возвращаться к честному труду… Кроме того, они разлагающе действуют на отдельных отсталых колхозников».
Причем, как писал Н.Хрущев, подобные люди есть даже в передовых, образцовых колхозах: «В передовом колхозе «Червона Украина» в Броварском районе Киевской области, где председателем колхоза работает т.Винарский, в прошлом году 8 трудоспособных колхозников выработали только от 3 до 20 трудодней, 30 человек — не более 50 трудодней против установленного минимума 120 трудодней.
В этом колхозе числится колхозником Хан Петр, 48 лет. За прошлый год ни он, ни его жена и сын не выработали минимума трудодней. До войны он занимался спекуляцией, во время немецкой оккупации его сын Иван служил в гестапо. Эта семья богатеет от спекуляции, имеет сейчас дом, сарай, 0,6 га огорода, корову, двух кабанов».
Существующие меры воздействия на подобных граждан, по утверждению Н.Хрущева, не давали никакого эффекта: «Нужно признать, что местные пар¬тийные и советские органы ведут недостаточную борьбу против преступных и паразитических элементов. Слабо используют существующие советские законы и устав сельскохозяйственной артели. Однако следует иметь в виду, что нередко антиобщественные и паразитические элементы спекулируют, воруют и творят преступления скрытно, поэтому долгое время не удается поймать их с поличным и судить в уголовном порядке. Привлечение же к ответственности только за уклонение от работы слабо воздействует на злостных нарушителей, так мера наказания — 6 месяцев принудительных работ по месту работы — мало их ущемляет».
Н.Хрущев, безусловно, лукавил. Ведь продолжал действовать знаменитый указ от 7 августа 1932 года о хищении государственной, общественной и кооперативной собственности, по которому при большом желании любого можно было приговорить к высшей мере наказания. Первый секретарь украинского ЦК просто хотел переложить ответственность за новые репрессии в колхозах с себя и партийного аппарата на самих же колхозников: «В царской России был закон, по которому крестьянские общества могли выносить приговоры об удалении из села лиц, «дальнейшее пребывание коих в этой среде угрожает местному благосостоянию и безопасности»... Ясно, что этот закон ограждал частную собственность и был направлен против людей, социально опасных для царско-помещичьего строя. В наше время следовало бы для усиления охраны социалистической собственности издать закон, предоставляющий право общим собраниям выносить приговоры о выселении за пределы республики наиболее опасных антиобщественных и преступных элементов, упорно не желающих приобщаться к общественно полезному труду».
При этом, как будто забыв о том, что только что написал о страхе колхозников пе¬ред преступниками, Н.Хрущев принялся развивать мысль об огромном воспитательном значении предлагавшейся меры: «Издание такого закона будет полезно еще и потому, что в борьбе с антиобщественными и преступными элементами будет более активно участвовать масса колхозников и в этой борьбе будет еще больше сплачиваться и закаляться колхозный актив. Если лицо, о выселении которого рассматривается вопрос на общем собрании, чистосердечно и искренне раскается перед населением в своих преступлениях и даст обещание исправиться, собрание может ограничиться предупреждением и установить срок, в течение которого данное лицо должно исправиться честным трудом и хорошим поведением».
«Выселяется за то, что ругался с бригадиром…»
Судя по всему, предложение Н.Хрущева понравилось И.Сталину, и уже 21 февраля 1948 года был подписан указ Президиума Верховного Совета СССР «О выселении из Украинской ССР лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни». А уже 7 мая 1948 года и.о. прокурора Украинской ССР Петр Нощенко докладывал Генеральному прокурору СССР Григорию Сафонову о нарушениях в практике исполнения этого законодательного акта: «Во¬преки установленному правилу о том, что указ Президиума Верховного Совета СССР от 21/II-1948 года может быть применен к мужчинам не старше 55 лет, имеют место случаи, когда выселяются лица старше этого возраста...
14/IV-48 г. общее собрание колхозников «Знамя труда» Городищенского сельсовета Ворошиловского района Ворошиловградской области вынесло общественный приговор о выселении колхозни¬ка Гребенюка Афанасия Моисеевича — 58 лет. При проверке правильности выселения А.Гребенюка установлено, что общественный приговор в отношении к его вообще вынесен незаконно, ибо А.Гре¬бенюк болен и к тяжелому физическому труду не способен… С декабря 1947 г. с разрешения правления колхоза поступил на работу завхоза шахты «Копантрацит», где продолжал работать до момента вынесения общест¬венного приговора о выселении».
Кроме стариков, как писал П.Нощенко, принимаются решения и о выселении больных. Наблюдались и нарушения процедуры: «30/III-48 г. на общем собрании колхозников колхоза «VIII Съезд Советов» Глинского района Сумской области обсуждался вопрос о выселении из УССР колхозниц Гусеницы Т.И. и Бе¬лаш Н.3. Президиум собрания, убедившись в том, что за выселение этих лиц голосует меньшинство, решил голосовать только кто против, и так как никто против не голосовал, то в протоколе записано, что общественный приговор вынесен единогласно».
Ко всему прочему, как и в дореволюционные времена,на собраниях начали сводить счеты с неугодными членами колхозов: «Общим собранием колхозников колхоза «Правда» Волнавахского района Сталинской области был вынесен приговор о выселении колхозника Гогия Юрия Михайловича... В общественном приговоре записано: «Выселяется за то, что ругался с бригадиром и председателем колхоза».
Однако, несмотря на все это, практику применения выселения по общественным приговорам решили распрост¬ранить на большинство республик СССР. Из списка были исключены только три прибалтийские республики, Белоруссия и западные области Украины. В указе Президиума Верховного совета СССР «О выселении в отдаленные ра¬йоны лиц, злостно уклоняющихся от трудовой деятельности в сельском хозяйстве и ведущих антиобщественный, паразитический образ жизни» от 2 июня 1948 года устанавливался срок выселения приговоренных — 8 лет, а также возможность амнистии для них.
Совет министров СССР, в свою очередь, определил места для расселения высланных и места их исправительных работ: «Обязать Министерство внутренних дел СССР лиц, выселяемых согласно Указу Президиума ¬Верховного Совета СССР от
2 июня 1948 года, направлять в отдаленные районы в бассейнах рек Оби, Енисея и Лены…».
Теперь уже по всей территории, где выносились общественные приговоры, наблюдались массовые нарушения, подобные тем, что происходили в Украине. А несколько месяцев спустя, 23 марта 1949 года, Генпрокурор СССР Г.Сафонов доложил в Совет министров СССР результаты проверок жалоб высланных, которые свидетельствовали об ужасающих условиях, в которых они оказались: «727 выселенных, работающих в Красновишерском районе в трех леспромхозах — Мутихинском, Вайском, Велсов¬ском, — проживают в необорудованных землянках, сараях, банях без крыш и т. п., в условиях антисанитарии, массовой завшивленности. Министерство лесной промышленности СССР не выделило леспромхозам средств на по¬стройку и оборудование хотя бы самых элементарных жилищ для этих лиц. Вследствие тяжелых условий имеют место массовые случаи заболеваний выселенных в местах их расселения».
Доклад Генпрокурора свидетельствовал и о том, что ра¬бота выселенных лишена всякого экономического смыс¬ла. Однако всем было очевидно, что выселяли злостных уклонистов не для ударного труда, а для того, чтобы как следует напугать других колхозников. И, судя по докладам с мест, результат превзошел самые оптимистические ожидания. Причем самые радужные отчеты поступали из Украины. Председатель Совета министров УССР Демьян Коротченко 18 декабря 1948 года докладывал в ¬Совмин СССР: «В колхозе «Шлях Ленина» Староваровского района Харьковской области до издания указов выходило на работу всего 35—40 человек в день, а после этого ежедневно на работу стало выходить около 150 колхозников... В целом по Харьковской области до издания указов на колхозных работах в день работало 138—140 тыс. колхозников, а после разъяснения и применения указов к отдельным лицам на работу в колхозах стали выходить ежедневно до 240 тыс. Наряду с увеличением выхода колхозников на работу резко поднялась производительность колхозного труда...».
Успех оказался полным, но недолгим. Как только кампания завершилась, все показатели медленно, но верно начали опускаться на прежний уровень. Уже в 1949 году снова начались жалобы в ЦК на низкую производительность труда в колхозах и нежелание колхозников трудиться в полную силу за гроши. Всего же по стране за 1948 год выселили более 27 тыс. человек, а до 20 мар¬та 1953 года в общей сложности приговорили по этому указу 33266 человек, за которыми отправились в ссылку 13598 членов их семей. 3915 человек затем возвратили домой как неправильно осужденных.
«Понемножку воруем, понемножку куем»
Опыт, полученный в 1948 го¬ду, Н.Хрущев потом пытался применить не один раз. В августе 1956 года он приехал в Донецк, а оттуда на машине отправился в Луганск.
«Никита Сергеевич решил ехать на машине, — рассказывал мне Иван Казанец, который в то время был первым секретарем Донецкого обкома и сопровождал Н.Хрущева. — Вдруг навстречу целая колонна цыган. Н.Хрущев говорит шоферу: «Останови». Они тоже соскочили с возков, окружили его, гомонят: «Хрущев! Хрущев!» Он спрашивает: «Кто главный у вас?» Вышел барон. Старый, с длинной бородой. Н.Хрущев говорит: «Слушай, ну что же такое?! Почему вы катаетесь?! У нас людей везде не хватает! Дети у вас в школах не учатся! Безграмотные все. Почему не живете как люди?» А барон отвечает: «Товарищ Хрущев, мой прадед, мой дед, мой отец ездили табором. И мы будем ездить табором. Мы не можем оседлый образ жизни вести». Н.Хрущев начал накаляться: «Так вы ж воруете!» Барон не возражал: «Понемножку воруем, понемножку куем». Никита Сергеевич разозлился: «Ну, не хотите по-хорошему, мы вас заставим». И из Луганска позвонил в Москву: «Выпускайте постановление о запре¬те цыганам кочевать!».
В указе от 5 октября 1956 го¬да в качестве меры наказания предусматривалась все та же высылка в отдаленные места на 5 лет для цыган, уклоняющихся от общественно полезного труда. Но на этом распалившийся первый секретарь ЦК КПСС не остановился и предложил принять указ «Об усилении борьбы с антиобщест¬венными, паразитическими элементами», касавшийся всей страны. Однако времена изменились, и внести поправки в законодательство с прежней легкостью оказалось весьма непросто.
Если в колхозах трудящихся от нетрудящихся отличали по количеству отработанных дней, то выявить нетрудовой элемент в городах оказалось совсем непростой задачей. Что, например, делать с теми, кто имеет официальную работу с небольшой зарплатой, а в действительности зарабатывает на жизнь извозом на собственной машине? Или продавая на рынках фрукты и овощи с приусадебного участка? К какой категории относить нищенствующих инвалидов, которых после войны насчитывалось до 100 тыс.?
А ко всему прочему попытки принудить тунеядцев к труду путем отправки их в ссылку противоречили международным обязательствам СССР. Главный советский специалист по трудовому праву профессор Арон Пашерстник 11 апреля 1957 года писал в Верховный совет СССР: «Предложенный мне для ознакомления текст законопроекта «Об усилении борьбы с антиобщественными, паразитическими элементами» в его нынешней редакции содержит противоречие с Конвенцией Международной организации труда №29 от 10 июня 1930 г. относительно принудительного и обязательного труда, ратифицированной Советским Союзом в 1956 г. (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1956 г.). Применение ссылки с обязательным привлечением к трудовой деятельности по месту ссылки как мера воздействия за уклонение от общественно полезного труда (хотя бы и в соединении с антиобщественным, паразитическим образом жизни) подпадает под формулу ст.2 конвенции».
Проект закона тогда же опубликовали в газетах, но во время его обсуждения трудящиеся задали столько недоуменных вопросов, что стало очевидным, что народное одобрение предлагаемая мера не получит. А поскольку в советском руководстве продолжалась борьба за власть, рисковать своей репутацией и выступать в качестве автора этого нововведения Н.Хрущев, видимо, не захотел. Несколько совет¬ских республик все-таки приняли указы о борьбе с тунеядством и антиобщественным образом жизни. Однако в России от слов к делу так и не перешли.
Казалось, что затея с новыми выселениями по общест¬венным приговорам навсегда канула в Лету. Но в 1959 году в Москве проходила американская выставка, на открытие которой приехал вице-президент США Ричард Никсон. У Р.Никсона с Н.Хрущевым произошел спор, в ходе которого гость рассказал, что видел в Москве много фарцовщиков и неработающей публики, чем привел Н.Хрущева в ярость.
Политическая ситуация в СССР к тому времени значительно изменилась, Н.Хрущев чувствовал себя полновласт¬ным хозяином, и потому вновь началась подготовка закона о высылках нетрудового элемента. В комиссии законодательных предположений Верховных Советов СССР и РСФСР на протяжении 1960 года шло обсуждение всех возможных вариантов, и к маю 1961 года наконец удалось согласовать интересы всех включенных в дело министерств и ведомств. На международные конвенции решили не обращать никакого внимания, и потому указ Президиума Верховного совета РСФСР от 4 мая 1961 года гласил: «Установить, что совершеннолетние, трудоспособные граждане, не желающие выполнять важнейшую конституционную обязанность — честно трудиться по своим способностям, уклоняющиеся от общественно полезного труда, извлекающие нетрудовые доходы от эксплуатации земельных участков, автомашин, жилой площади или совершающие иные антиобщественные поступки, позволяющие им вести паразитический образ жизни, подвергаются по постановлению районного (городского) народного суда выселению в специально отведенные местности на срок от 2 до 5 лет с конфискацией имущества, нажитого нетрудовым путем, и обязательным привлечением к труду по месту поселения. Этим же мерам воздействия, назначаемым как по постановлению районного (городского) народного суда, так и по общественному приговору, вынесенному коллективами трудящихся по предприятиям, цехам, учреждениям, организациям, колхозам и колхозным бригадам, подвергаются также лица, устраивающиеся на работу на предприятия, в государственные и общественные учреждения или состоящие членами колхозов лишь для видимости, которые, пользуясь льготами и преимуществами рабочих, колхозников и служащих, в действительности подрывают дисциплину труда, занимаются частнопредпринимательской деятельностью, живут на средства, добытые нетрудовым путем, или совершают иные антиобщественные поступки, позволяющие им вести паразитический образ жизни. Постановление районного (городского) народного суда или общественный приговор о выселении выносятся после того, когда лицо, ведущее паразитический образ жизни, несмотря на предупреждение общественных организаций или государственных органов, в установленный ими срок не встало на путь честной трудовой жизни».
«Подвергнут выселению с конфискацией имущества»
Борьба с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда, отличалась от предыдущей кампании только тем, что главным ответственным за ее проведение сделали МВД. Так что милиционеры выявляли, сажали и отправляли в суды, а затем в ссылку всех ведущих антиобщественный образ жизни граждан. Общественные суды проводили лишь в редких случаях. И в итоге участие общественности в кампании по большей части было фикцией.
Как и в 1948 году, сначала в ЦК поступали доклады об исключительных успехах в борьбе со злом. В обобщенной записке, подготовленной для бюро ЦК КПСС по РСФСР 16 августа 1961 года, говорилось: «Трудящиеся повсемест¬но одобряют указ и активно помогают выявлять лиц, ведущих антиобщественный паразитический образ жизни. По данным Прокуратуры РСФСР, на 1 августа 1961 года в Российской Федерации выявлено 130 тысяч человек, которые вели антиобщественный, паразитический образ жизни, в том числе в Вологодской области — 1882, Костромской — 2340, Новосибирс-кой — 3088, Московской — 3416 человек... После опубликования указа и проведения разъяснительной работы большинство лиц, уклоняющихся от общественно полезного труда, приступило к работе на предприятиях, стройках, в колхозах и совхозах. По сообщениям 30 областей, краев и автономных республик, из 35,5 тысячи таких лиц устроилось на работу свыше 23 тысяч, или 66%».
В том же докладе приводились и примеры того, за что выселяют отдельных совет¬ских граждан: «Инженер-технолог сварочного производства Василенко, 1914 года рождения, в 1947 году прекратил работу, оборудовал кролиководческую ферму и стал жить за счет приносимых ею доходов. Ежегодно сдавал несколько сот шкур кроликов, а мясо продавал на рынке. После того как Василенко был предупрежден о необходимости поступить на работу, он оформился для видимости подменным сторожем-конюхом. Кизлярский народный суд Дагестанской АССР принял решение о выселении Василенко на 5 лет с конфискацией имущества: дома, коровы, быка и 340 штук кроликов.
Игнатов, 1911 года рождения, работал пожарником в городе Орехово-Зуеве Московской области с окладом 31 руб. в месяц, фактически занимался своим земельным участком и торговал на рынке овощами и фруктами. За счет нетрудовых доходов он приобрел две автомашины, построил два дома для себя и своего сына. По постановлению суда Игнатов подвергнут выселению сроком на 5 лет с конфискацией имущества».
При этом для милиции и судов исполнение этого указа оказалось лишней и никчемной нагрузкой, а потому они принялись в облегченном режиме приговаривать к высылке совершенно не тех, кого хотели партия и правительство: «Итоги трехмесячной работы по применению указа от 4 мая 1961 года показывают, что в подавляющем большинстве случаев суды применяют его к лицам без определенных занятий, систематически занимающимся пьянством, попрошайничеством, развратом. Мало выявляется и привлекается к ответственности лиц, работающих лишь для видимости, а фактически живущих на нетрудовые доходы и ведущих антиобщественный паразитический образ жизни. Обращает на себя внимание недопустимое положение, когда милиция, прокуратура и суды в отношении лиц, совершивших преступления, вместо привлечения их к уголовной ответственности ограничиваются мерами административного порядка, предусмотренными указом от 4 мая 1961 года, создавая тем самым возможность преступникам уйти от более строгой уголовной ответственности».
Причем, как и в дореволюционные времена, административно выселенные доставлялись к месту назначения в последнюю очередь. По обыкновению скверно обстояли и дела с их расселением и трудоустройством.
Вслед за тем по просьбе областных руководителей были сделаны некоторые послабления выселяемым, и мероприятие утратило всякий смысл. 26 июня 1964 года прокурор РСФСР Владимир Блинов сообщал в бюро ЦК КПСС: «С момента выхода в свет указа в РСФСР проведена большая работа. Выявлено более 400 тыс. лиц, которые вели антиобщественный, паразитический образ жизни. После соответствующего предупреждения большинство этих людей стало на честный трудовой путь (только в 1963 году около 50 тыс. человек приступило к работе в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве). В отношении 37 тыс. человек, злостно уклонявшихся от трудовой деятельности, приняты решения об их выселении. Вместе с тем материалы, которыми располагает Прокуратура РСФСР, свидетельствуют о том, что немало трудоспособных лиц еще не работает и их паразитическое существование, как правило, сопровождается пьянством, моральным разложением, нарушением правил социалистического общежития. Они совершают большое количество тяжких преступлений: убийства, изнасилования, грабежи, разбойные нападения, кражи...
Не оправдывает себя порядок выселения паразитиче¬ских элементов, установленный постановлениями Совета министров РСФСР от 15 января и 17 июля 1962 года, на основании которых тунеядцы, проживающие в Белгородской, Горьковской, Костромской, Орловской, Липецкой, Пензенской, Тамбовской и некоторых других областях, выселяются в пределах этих же областей. Фактически паразитические элементы переселяются часто поблизости из одного района в другой с одинаковыми экономическими, климатическими и географическими условиями. Это нередко приводит к тому, что тунеядцы возвращаются на прежнее местожительство, не занимаются общественно полезным трудом, что создает обстановку безнаказанности».
По существу, указ перестал работать, и в следующем, 1965 го¬ду, его фактически отменили, заменив высылку привлечением к труду по месту жительства. И вся эта история с хрущевскими экспериментами свидетельствовала о том, что власть может запугивать народ, чтобы за¬ставить его работать за гроши. Но если эффект и будет достигнут, то только кратко¬срочный, да и то далеко не всегда.