Первый заместитель Главы ВС Ярослав Романюк:

«ВС должен вести вперед, не оставаться в стороне от процессов, происходящих в судебной системе»

Недавно Верховный Суд отметил 90-ю годовщину со дня создания. За данный период в его деятельности произошло немало изменений, каждая судебная реформа корректировала полномочия ВС. Однако все это время Суд оставался авторитетным учреждением, ориентиром для всех храмов Фемиды. Сегодня активно обсуждается будущее наивысшего судебного органа в системе судов общей юрисдикции. Как, по мнению «верховников», будет происходить развитие? Предоставление каких полномочий ВС будет отстаивать? Действительно ли ему необходимо право законодательной инициативы? С помощью каких механизмов можно обеспечить единство судебной практики? На эти и другие вопросы в интервью «ЗиБ» ответил Первый заместитель Председателя ВС Ярослав РОМАНЮК.

«Основное предназначение наивысшего судебного учреждения государства — обеспечение единства судебной практики»

— Ярослав Михайлович, выступая на различных мероприятиях, судьи ВС неоднократно отмечали: закон «О судо­устройстве и статусе судей» существенно сузил полномочия наивысшего судебного органа в системе судов общей юрисдикции. По вашему мнению, какие полномочия ВС необходимо восстановить прежде всего?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно обратиться к логике развития судебной системы Украины. В 2001 г. была проведена «малая» судебная реформа. Систему государственных арбитражей трансформировали в систему хозяйственных судов. Судом кассационной инстанции в хозяйственных делах стал Высший хозяйственный суд. В феврале 2002-го был принят закон «О судоустройстве Украины». Им введены высшие специализированные суды и в октябре 2002 г. указом Президента создан Высший административный суд как суд кассационной инстанции в административных делах.

В октябре 2001-го в Верховном Суде по­явилась Судебная палата по хозяйст­венным делам, а в сентябре 2005-го — Судебная палата по административным делам.

Что касается гражданских и уголовных дел, то их пересмотр в кассационном порядке должен был бы осуществлять Кассационный суд. То есть уже закон «О судоустройстве Украины» устанавливал создание четырехзвеньевой судебной системы в развитие положений ст.125 Конституции, которой, собственно, и определена система судов общей юрисдикции.

Статья 47 данного закона предусматривала, что ВС осуществляет правосудие и обеспечивает одинаковое применение законодательства всеми судами общей юрисдикции. В связи с тем что в декабре 2003 г. Конституционный Суд признал не отвечающим Основному Закону положение закона «О судоустройстве Украины» о создании в государстве Кассационного суда, вынужденно (до законодательного урегулирования вопроса) рассмотрение в кассационном порядке гражданских и уголовных дел временно осуществляли соответствующие судебные палаты ВС.

Следовательно, закон «О судоустройстве и статусе судей» от 7.07.2010 фактиче­ски завершил процесс формирования четырехзвеньевой судебной системы. Соз­дан Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел как суд кассационной инстанции в гражданских и уголовных делах. В итоге была унифицирована инстанционность рассмотрения дел каждой юрисдикции.

Поэтому необходимо выяснить, какие полномочия мы имеем в виду, когда утверждаем, что нас их лишили. Если пол­номочия суда кассационной инстанции, то настаивать на их возвращении — бесперспективное дело, потому что в государстве сформирована четырехзвеньевая судебная система.

Кстати, если говорить о четырех­звеньевой судебной системе, то она существует во многих странах мира. Например, в Европе это в первую очередь Германия, Испания, в постсоветских странах — Российская Федерация, Беларусь.

Если задачей ВС является обеспечение единства судебной практики, то, сопоставив полномочия, которые раньше были у Суда для ее обеспечения, и имеющиеся сегодня, можем констатировать: их сократили. Однако до этого их было недостаточно, чтобы обеспечивать единство судебной практики. Поэтому нужно отстаивать не столько восстановление полномочий ВС, сколько наполнение его необходимым объемом полномочий, которые бы дали возможность действительно обеспечить единство судебной практики в государстве.

Украина ставит перед собой задачу привести отечественное законодательство в соответствие с международными стандартами. В Европе не возникает дискуссий относительно того, какой именно суд должен обеспечивать единство судебной практики. Все государства признают, что это функция наивысшего судебного учреждения, независимо от того, какая судебная система в государстве — трех- или четырехзвеньевая. Именно так во Франции, Германии, Италии, Литве, Латвии, Венгрии, Польше, Словении.

Кроме того, на сегодня европейское сообщество осознает, что эффективность всей общеевропейской системы защиты прав находится в прямой зависимости от действенности национальных правовых систем. Именно государства-участники являются основными гарантами прав, закрепленных в Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод. Самая эффективная и непосредственная защита должна быть обеспечена именно на национальном уровне.

Исходя из этого считается, что наи­высший судебный орган государства, кроме осуществления правосудия, должен обеспечивать эффективность национальной судебной системы в целом.

В решении Европейского суда по правам человека по делу «Тудор против Румынии» от 24.03.2009 отмечается: «Несовпадение судебных решений по своей природе является неотъемлемым следствием любой судебной системы, которая базируется на сети судов первой инстанции и апелляционных судов с полномочиями в их территориальной юрисдикции. Вместе с тем роль наи­высшей судебной инстанции как раз и заключается в том, чтобы решать такие противоречия».

То есть случаи неодинакового применения законодательства в судебной практике являются неизбежными, и задача наивысшей судебной инстанции любого государства — устранять эти расхождения.

Что касается Украины, то свою обеспокоенность по поводу разных и часто противоречивых подходов к применению и толкованию внутреннего законодательства национальными судебными органами Европейский суд по правам человека выразил еще в 2002 г. в решении по делу «Совтрансавто-Холдинг» против Украины».

То есть европейские стандарты в этой сфере заключаются в том, что задачей наивысшей судебной инстанции государства является обеспечение единства судебной практики. Именно так сделал наш законодатель и в 2002, и в 2010 гг.

«Необходимо внедрять превентивные механизмы с целью заблаговременного предотвращения возможного возникновения расхождений в судебной практике, а не только устранять их»

— Какие же полномочия сегодня нужны ВС для обеспечения единства судебной практики?

— С целью обеспечения единства судебной практики у ВС есть полномочия пересматривать дела в связи с неодинаковым применением судом (судами)  кассационной инстанции одной и той же нормы материального права в подобных правоотношениях. Правовое заключение, сделанное ВС в решении, принятом по результатам рассмот­рения такого дела, является обязательным для всех органов государственной власти, а также всех судов, которые применяют в своей практике истолкованную норму закона. Это чрезвычайно важное полномочие. Мне даже трудно назвать другую европейскую страну континентальной правовой системы, в которой решение наивысшего судебного органа имеет такую юридическую силу. Разве что в Испании, и только относительно отдельных решений наивысшего судебного органа, которые были приняты по особой процедуре.

Решение ВС не является судебным прецедентом в его классическом значении, но имеет много его признаков. Вместе с тем, как свидетельствует судебная статистика, в 2012 г. ВС рассмотрел лишь 0,018% всех дел, которые решались судами по первой инстанции. Во многих случаях ВС констатировал отсутствие неодинакового применения кассационным судом одной и той же нормы материального права, рассмотрено много однотипных дел. Сказанное свидетельствует о том, что имея один, пусть даже такой весомый механизм, ВС не может в полной мере обеспечить единство судебной практики. Например, в Австрии и Германии наивысшие судебные учреждения также рассматривают менее 1% общего количества дел, решенных судами первой инстанции, но все равно в 35—40 раз больше, чем в Украине.

— С появлением каких полномочий ситуация может измениться?

— Обязательность правового заключения, сделанного ВС в своем решении, в значительной мере имеет декларативный характер, поскольку не обеспечена какими-либо механизмами в случае игнорирования этого заключения.

Целесообразно было бы так сформулировать основание для пересмотра дела ВС: не констатация факта неодинакового применения одной и той же нормы материального права, а, скажем, так, как это сделано в РФ, Германии, Испании, — нарушение единства судебной практики.

— Что это изменит?

— Позволит обжаловать решение суда на тех основаниях, что оно не отвечает обя­зательному правовому заключению ВС. Это во-первых. А во-вторых, сделает невозможной ситуацию, когда суды не допускают неодинакового применения одной и той же нормы материального права в делах относительно подобных правоотношений, а применяют разные нормы материального права.

Проиллюстрирую это на примере достаточно распространенной категории дел. Имело место неправомерное завладение объектом недвижимого имущества, скажем квартирой, которая после этого несколько раз отчуждалась. Судебная практика является двоякой. Одни суды всю цепь договоров признают недействительной и путем применения реституции восстанавливают нарушенное право истца. Другие считают, что защита прав в этом случае осуществляется путем предъявления виндикационного иска — истребования имущества из чужого незаконного владения. То есть отношения одни и те же, а нормы материального права применяются разные. В соответствии с действующим законом это не может быть основанием для рассмотрения дела ВС.

И именно такое основание для пересмотра судебных решений, как нарушение единства судебной практики, позволило бы Верховному Суду делать обязательные заключения в случае наличия пробелов в позитивном праве. Ведь прежде всего в таких случаях, когда суды должны устранять недостаточность правового регулирования, именно Верховный Суд должен формировать правильную и одинаковую судебную практику.

Считаю, что целесообразно также предусмотреть в процессуальных законах, в частности в разделах о пересмотре дел в связи с вновь открывшимися обстоятельствами, возможность пересмотра решения судом, который его принял, с целью приведения его в соответствие с правовым заключением ВС, если вердикт такому заключению не отвечает. Это избавит ВС от необходимости пересмотра многих однотипных решений и повысит оперативность рассмотрения дел.

Кроме того, необходимо внедрять превентивные механизмы с целью заблаговременного предотвращения возможного возникновения расхождений в судебной практике, а не только устранять их.

В этом контексте стоит обратиться к опыту Франции, в законодательстве которой предусмотрен так называемый преюди­циальный запрос, когда суд, столкнувшись с проблемой, как правильно применить норму права, приостанавливает рассмотрение дела и обращается с запросом в наивысшее судебное учреждение, чтобы оно дало толкование, как правильно применять закон. Это дало бы возможность Верховному Суду заранее направлять практику в правильное русло, а не исправлять уже допущенные ошибки.

Если говорить о других средствах обеспечения единства судебной практики наивысшим судебным органом государства, также следует обратиться к опыту европейских стран. Так, в Германии Гражданский процессуальный кодекс принят еще в 1877 г. Он действовал больше 100 лет, однако в июле 2001-го был существенно реформирован. Одна из основных причин, побудивших немцев изменить процессуальный закон, — наработка механизмов для обеспечения единства судебной практики.

В частности, в этом государстве основанием для пересмотра судебных решений наивысшим судебным учреждением является то, что спор имеет принципиальное значение. Какое же содержание вкладывается в этот термин? В Германии считают, что, во-первых, спор имеет принципиальное значение, если правовой вопрос требует прояснения путем принятия решения наи­высшим судебным учреждением и ожи­дается возникновение неопределенного количества дел аналогичного характера, например в случае принятия нового закона. А во-вторых, спор имеет принципиальное значение тогда, когда правовой вопрос требует прояснения, если относительно этого есть отличающиеся позиции и наивысшим судебным учреждением государства еще не принято соответствующее решение.

Другое основание пересмотра — необходимость дальнейшего развития права, если решение конкретного дела позволит опре­делить направления толкования законо­дательных положений.

Чтобы сделать нашу судебную систему эффективнее, стоит задуматься о целесо­образности заимствования опыта Германии.

Кстати, если обратиться к законодательству Испании, то в этом государстве основанием для пересмотра судебного решения Верховным судом является то, что рассмот­рение такого дела будет способствовать решению вопросов, которые возникают в судебной практике относительно правовых норм, принятых в течение последних пяти лет. Считаю, что с учетом нестабильности нашего законодательства это было бы актуально.

— Сегодня много говорят о том, что ВС должен пересматривать решения на основаниях неодинакового применения судами кассационной инстанции в подобных правоотношениях одной и той же нормы не только материального, но и процессуального права. Как отразится наличие у ВС таких полномочий на рассмотрении конкретных дел?

— Когда речь идет о неодинаковом применении норм процессуального права, то в первую очередь это касается вопроса разграничения юрисдикции. На сегодня эта проб­лема является неотложной. А вот органа, который бы отвечал за обеспечение единства в вопросах разграничения юрисдикции, нет. ЕСПЧ в своих решениях («Лойен против Франции» (2000), «Диду против Румынии» (2009), «Буланов и Купчик против Украины» (2010)) неоднократно отмечал, что ст.6 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод требует от государства предусмотреть процессуальные средства для эффективного и быстрого решения споров о подсудности дел.

В частности, во Франции существует специальный орган для решения споров о разграничении юрисдикции административных и общих судов — Трибунал по конфликтам. В Германии на уровне конституции с целью соблюдения единства судебной практики предусмотрено создание Единого сената высших судов. По моему мнению, в Украине таким органом должен быть ВС, потому что именно в нем сосредоточено рассмотрение дел каждой юрисдикции. В конце концов это не просто проблема неодинакового применения одной и той же нормы процессуального права. Это вопрос возможности лиц реализовать свое конституционное право на рассмотрение дела судом, вопрос доступа к суду, и государство должно его решить.

Другое основание для рассмотрения дела ВС, которое стоило бы позаимствовать у европейских стран, — это существенное нарушение норм процессуального права, ставшее причиной принятия неправильного решения по делу. В первую очередь речь идет о судебных решениях, которые в Европе в основном называют ничтожными. Например, решение, принятое неполномочным составом суда или не тем судьей, который фактически рассматривал дело, а также в случае, если суд решил вопрос о правах и обязанностях лиц, не принимавших участия в деле, и т.п. ВС должен иметь возможность исправить такой недостаток, если он не был устранен другим судом, ведь это является составляющей ст.6 конвенции относительно рассмотрения дела судом, установленным законом.

Необходимо также считаться с тем, что рассмотрение уголовных дел имеет существенные особенности. Например, и в Германии, и в Литве идея обеспечения единства судебной практики уступает цели обеспечения справедливости приговора по конкретному делу. И, как свидетельствует судебная статистика Литовской Республики, к пересмотру допускается 20—30% гражданских дел, в отличие от уголовных, которых допускается 75%.

Стоит задуматься и над тем, не следует ли предоставить ВС возможность пересматривать судебные решения и в случае их явной незаконности или нарушения интересов общества либо неопределенного круга лиц, как это предусмотрено в законодательстве многих стран Европы.

Важно также, чтобы при отмене судебного решения суда кассационной инстанции Верховный Суд имел право принимать новые судебные решения по существу спора в случае, если нет необходимости в выяснении фактических обстоятельств дела, оценке или переоценке доказательств по делу. Однако в связи с отсутствием полномочий отменять судебные решения судов первой и апелляционной инстанций Верховный Суд на сегодня фактически лишен возможности принять новое судебное решение, поскольку при этом останутся в силе также ошибочные решения этих судов.

«В перспективе было бы целесообразно рассмотреть возможность предоставления ВС права самостоятельно решать вопрос допуска к производству в ВС»

— Вы неоднократно упоминали о Евросуде, о необходимости предотвращать обращение граждан в него, решать дела на национальном уровне. Стоит ли предоставить ВС такие полномочия, как рассмотрение жалоб на нарушение государством норм конвенции?

— После того как Украина ратифицировала конвенцию, она стала составляющей национального законодательства, и все суды должны применять ее положения.

Однако участниками конвенции являются государства как субъекты международного права. И Европейский суд по правам человека — это именно тот орган, который рассматривает жалобы относительно нарушения государствами положений конвенции, юрисдикция которого признана странами-участницами. В связи с этим ВС не вправе решать такие споры лиц против государства. Необходимо учитывать также, что сам ВС является составляющей государственного механизма, который должен обеспечить выполнение Украиной норм конвенции.

К тому же в подавляющем большинстве случаев ЕСПЧ констатирует нарушение разумных сроков рассмотрения дел, неисполнение судебных решений, чего нельзя устранить путем рассмотрения дела ВС. Решение данных вопросов требует системных изменений, преимущественно  законодательного характера, в частности, путем уменьшения нагрузки на суды и усовершенствования процедуры исполнения судебных решений.

Законодатель понимает эту проблему и принимает меры по ее решению. Так, 22 мая состоятся парламентские слушания на тему «О состоянии исполнения судебных решений в Украине».

— Отдельные судьи ВС жалуются, что закон создал препятствия для реализация гражданами своего конституционного права на доступ к правосудию. Речь идет о допуске дел высшими специализированными судами к производству в ВС. Нужен ли такой фильтр? Оправдывает ли он свое предназначение?

— Прежде всего, необходимо выяснить предназначение института допуска. Все страны Европы в той или иной степени столк­нулись с проблемой постоянного увеличения обращений в суды. Это приводит к тому, что судебная система перегружена и не может работать эффективно. Особенно остро проблема перегрузки высших судебных органов государства проявляется в случае, если законодательство допускает возможность пересмотра ими всех без исключения судебных решений, которые обжалуются. В этом случае верховный суд превращается в «конвейер» по рассмотрению дел, а его истиное предназначение — обеспечение единства судебной практики и развития права — выхолащивается.

Поэтому во многих европейских странах вносятся изменения в процессуальное законодательство, чтобы сделать судебную систему эффективнее. Обновление процессуального законодательства происходит в Великобритании, Франции, Италии, Германии.

Кроме того, ограничивая пересмотр судебных решений высшим судебным органом, государства учитывают также принцип «res judicata» (уважения к окончательному судебному решению).

Так, по поводу возможности пересмотра решения, вступившего в законную силу, ЕСПЧ в делах «Рябых против РФ» (2003 г.), «Пономарев против Украины» (2008 г.) указал: «Ни одна из сторон не имеет права требовать пересмотра окончательного и обя^­зательного решения суда просто потому, что имеет целью добиться нового слушания дела и нового его решения».

То есть сам по себе тот факт, что лицо и впоследствии будет сомневаться в правильности решения и обжалует его еще и в ВС, не означает, что последний обязательно должен принять дело в свое производство. Для этого должны быть весомые основания. Какие? В Европе считают, что в тех случаях, когда в пересмотре конкретного дела наивысшим судебным учреждением государства существует общественная необходимость. В первую очередь речь идет о необходимости обеспечения единства судебной практики. Однако в деле «Трегубенко против Украины» (2004 г.) Евросуд сделал категорический вывод о том, что общественная необходимость предусматривает и правильное применение закона.

Кроме того, в соответствии с рекомендациями Комитета министров Совета Европы, а также практикой Евросуда требования к жалобе в наивысшую судебную инстанцию могут быть жестче, чем к жалобе, которая подается в суды низшего уровня, учитывая роль верховного суда в правовой системе государства, а также то, что дело уже несколько раз рассматривалось.

Собственно, для того, чтобы дифференцировать, какое именно дело заслуживает внимания наивысшего судебного учреждения государства, и вводят так называемые фильтры, которые мы называем допуском. Система допуска существует во многих европейских странах: Германии, Австрии, Литве. Так, в Германии суд первой инстанции решает вопрос о допуске в апелляционный суд дела, решение по которому он принял. Апелляционный суд решает вопрос о допуске дела в суд кассационной инстанции. Достаточно громоздкой является процедура допуска в Австрии: суд первой инстанции решает вопрос о наличии процессуальных предпосылок и передает дело в апелляционный суд, который проверяет вопрос права. Если делает вывод, что существует потребность в вмешательстве наивысшего судебного учреждения государства — передает дело в Верховный суд. Институт допуска существует во многих странах и имеет целью обеспечить эффективность судебной системы в целом и наивысшего судебного учреждения государства в частности, которое не должно пытаться проверить все, объять необъятное, а вмешиваться тогда, когда действительно в этом есть общественная необходимость.

Да и для нашего государства фильтр не является чем-то новым. И принятый в 2004 г. ГПК, и принятый в 2005 г. КАС, а также предыдущая редакция ХПК предусматривали процедуру допуска.

— Если допуск дела не является новым фильтром, то почему некоторые воспринимает его негативно?

— Предостережения возникают из-за того, что кассационный суд, который принимал решение, сам решает вопрос о допуске дела к пересмотру своего же решения ВС. Хотя объективности ради следует вспомнить, что до принятия в июле 2010 г. закона «О судоустройстве и статусе судей» судом кассационной инстанции по гражданским делам была Судебная палата по гражданским делам ВС. Вопрос допуска к пересмотру ею решений решала коллегия судей, сформированная из судей этой же палаты, да и рассматривала по существу жалобы на свои решения эта же палата.

Показательны в этом отношении данные судебной статистики. В 2009 г., когда вопросы допуска своих решений к пересмотру решали коллегии судей Судебной палаты по гражданским делам ВС, было допущено 11,6%  дел, относительно пересмотра которых обращались лица. В 2011-м (вопрос допуска своих решений решал Высший спецсуд) данный показатель составлял 12,3%. Если сравнить административные дела, то в 2009 г. коллегии судей Судебной палаты по административным делам ВС допустили к пересмотру 19,2% дел, решения по которым были приняты ВАС. В 2011-м, когда вопрос допуска своих же решений стал решать сам ВАС, этот показатель составлял 17,5%. Как видим, цифры приблизительно одинаковые, и это при том, что в 2009 г. оснований для допуска было больше, например, неодинаковое применение одной и той же нормы процессуального права. В 2012-м указанный показатель несколько снизился, но не настолько, чтобы утверждать, что существенно ухудшился доступ граждан к ВС.

— Есть ли необходимость передавать ВС право решать вопрос относительно допуска?

— Безусловно, есть, ведь в нашем обществе процедура допуска кассационными судами своих же решений к пересмотру вызывает у граждан сомнение в их объективности, и с этим нельзя не считаться. Но обратим внимание на беспристрастные статистические данные. В 2012 г. в ВАС, в котором работают больше 80 судей, поступило около 4,5 тыс. заявлений о допуске дел к пересмотру в ВС. ВСС, в гражданской палате которого работает больше 50 судей, получил больше 3 тыс. заявлений о допуске к пересмотру гражданских дел. Вместе с тем в судебных палатах по административным и гражданским делам ВС на сегодня работают по 9 судей. Если это количество заявлений передать для решения им, то мы не сможем сформировать даже 2 коллегии в каждой из палат для их решения. Это непременно отразится на эффективности работы ВС, его оперативности в реагировании на случаи неодинакового правоприменения да и в конце концов на качестве правосудия в государстве в целом. Прежде чем передавать решение вопроса допуска в ВС, следует уменьшить нагрузку на судебную систему в целом, а также увеличить количество судей ВС.

Как компромиссный вариант на начальном этапе целесообразно предоставить возможность лицам обжаловать отказ в допуске в ВС.

Возможность обжалования опреде­ления об отказе в допуске к пересмотру судебных решений в наивысшем судебном органе государства предусмотрена, например, в Германии и Великобритании. Такие жалобы решаются коллегиями в составе 3 судей, а судебные решения по результатам их рассмотрения лаконич­но обосновываются или же не обосновываются вообще.

«Разъяснения постановлений Пленума являются действенным внепроцессуальным средством обеспечения единства судебной практики, направления ее
в единое русло»

— Осенью 2012 г. Пленум Верховного Суда обратился в Конституционный Суд, чтобы получить официальное толкование положений закона «О судебном сборе», в первую очередь терминов «место рассмотрения дела» и «средства на обеспечение осуществления правосудия». КС отказал в открытии производства. Как же ВС и высшим спецсудам разделить судебный сбор?

— Сначала остановлюсь на полномочиях Пленума ВС в аспекте нашей прио­ритетной задачи — необходимости обеспечения единства судебной практики. Раньше ВС имел право давать судам разъяснения по вопросам применения законодательства. На сегодня такой возможности у него нет. Целесообразно ли возвращаться к предыдущей практике? В первую очередь обратимся к европейским стандартам. Консультативный совет европейских судей в своем заключении под №11 (2008 г.) указывал, что с помощью собственной практики, исследования судебной практики низших судов и ежегодных отчетов наивысшие судебные учреждения государства могут способствовать улучшению качества судебных решений. Они также могут способствовать улучшению качества судебных решений, разрабатывая рекомендации для судов низшего уровня, привлекая их внимание к принципам, которые применяются согласно существующей практике.

Полномочия относительно предо­ставления наивысшими судебными учреждениями государства разъяснений, касающихся применения законодательства, существуют в Польше, Венгрии, Словении, а также Японии, я уже не говорю о странах СНГ. Да, они отсутствуют во Франции. Но Гражданский кодекс Франции, так называемый Кодекс Наполеона, принят в 1804 г. и действует до сих пор. Таких полномочий не имеет ВС Австрии, в которой действует принятое в 1811 г. Австрийское гражданское уложение, или в Германии, где действует Немецкое гражданское уложение, принятое в 1896 г. Конечно, за настолько значительный промежуток времени накоплен такой пласт устоявшейся судебной практики, что нет необходимости в предоставлении разъяснений. Но в нашем государстве за 9 лет действия ГК в него уже 80 раз вносились изменения. Только в 2010 г. изменения внесены 20 раз. В условиях нестабильности, противоречивости и непоследовательности законодательства, несовершенной законодательной техники в Украине существует потребность в таких разъяснениях. В Европе это воспринимают с опаской, выражая обеспокоенность относительно обязательности разъяснений, что будет составлять элемент нормотворчества и нарушать принципы разделения власти и независимости судей.

Однако мы не предлагаем, чтобы разъяснения носили обязательный характер, как, кстати, предусмотрено в Казахстане. ВС является достаточно авторитетным судебным учреждением, чтобы суды прислушивались к его рекомендациям. Так, ярким примером является изученная мной практика рас­смотрения Высшим хозяйственным судом дел о признании недействительными правочинов за I полугодие 2012 г. Проведенный анализ показал, что в около 20% решений в обоснование своих выводов ВХС использует разъяснения законодательства, изложенные в постановлении Пленума ВС «О судебной практике рассмотрения гражданских дел о признании правочинов недействительными» от 6.11.2009, несмотря на то, что оно посвящено вопросам гражданского судопроизводства. Это свидетельствует об актуальности и востребованности таких разъяснений.

Следовательно, разъяснения постановлений Пленума являются действен­ным внепроцессуальным средством обеспечения единства судебной практики, направления ее в единое русло. Принятыми много лет назад постановлениями и в дальнейшем пользуются судьи, прокуроры, адвокаты, практикующие юристы, их исследуют научные работники. По моему мнению, это полномочие ВС следует вернуть, а для большей его эффективности — восстановить право ВС осуществлять изучение и обобщение судебной практики, по результатам чего и должны приниматься разъяснения в форме постановлений Пленума ВС.

Сегодня активно обсуждается вопрос, следует ли предоставить ВС полномочие относительно ревизии постановлений пленумов высших спецсудов? Такое пол­номочие было предусмотрено законом «О судоустройстве Украины». Однако ВС ни разу им не воспользовался. Так есть ли в этом необходимость? Ведь высшие спецсуды посылают нам свои проекты постановлений, мы предоставляем свои предложения, которые учитываются, правовые позиции согласовываются. К тому же это не будет способствовать единству судебной системы, может стать яблоком раздора между высшими судами и ВС, чего допустить нельзя, поскольку это негативно отразится на эффективности судебной системы в целом.

По поводу судебного сбора. В законе «О судебном сборе» определено, что он платится на счет того суда, который рассматривает дело, а не решает вопрос о допуске. Поэтому, чтобы было правовое основание для зачисления судебного сбора за решение вопроса допуска на счета высших спецсудов, необходимо вносить изменения в закон, на что и указал КС.

«Предоставление права законодательной инициативы ВС было бы шагом назад»

— Если в законодательстве так много пробелов, то, может, ВС нужно предоставить право законодательной инициативы?

— Единственной страной Европы, в которой за ВС сохранено право законодательной инициативы, является РФ. Украина определилась со своими внешнеполитическими приоритетами и взяла курс на евроинтеграцию, поэтому мы должны ориентироваться на соответствующие стандарты. Почему же в Европе считают, что высшие судебные учреждения государств не должны иметь права законодательной инициативы? Дело в том, что в соответствии с учением Шарля-Луи де Монтескье относительно разделения власти, исповедуемого и Украиной как демократическим государством, власть разделяется на законодательную, исполнительную и судебную. Задача последней — быть арбитром между законодательной и исполнительной ветвями власти. Инструмент для этого арбитража должен быть исключительно юридический.

Вместе с тем сама по себе процедура прохождения законопроекта через парламент является политической, что предусматривает достижение договоренностей между имеющимися в парламенте политическими силами, поиски компромиссов, взаимных уступок. То есть таким образом ВС непременно будет втянут в политические процессы, а это — недопустимо. ВС, как и любой другой судебный орган, должен быть вне политики.

Говорят: ВР же имеет право обратиться с иском в ВС, и это не означает, что она вмешивается в осуществление правосудия. Почему бы и ВС не предоставить право обратиться в ВР с соответствующим законопроектом, а дальше пусть решают в парламенте? В связи с этим у меня возникает вопрос: какую мы ставим перед собой цель? Эффектную — просто заявить во всеуслышание, что ВС предлагает законодательное решение определенной проблемы, или все-таки эффективную — добиться принятия закона, внесения изменений в существующий, чтобы урегулировать общественные отношения именно таким образом. Неужели нас интересует не конечный результат, а только законодательная инициатива как самоцель? В конце концов, и сегодня не составляет большого труда инициировать законопроект через, например, народного депутата Украины.

Эти полномочия уже были в нашей истории: ВС имел право законодательной инициативы, и Украина отказалась от этого с принятием Конституции 1996 г. Уверен — предоставление права законодательной инициативы ВС было бы шагом назад.

Как же обеспечить возможность влияния Суда на законотворческий процесс? В соответствии с законом Пленум ВС может давать правовые заключения относительно законопроектов, касающихся судебной системы и деятельности ВС. Другое дело, что эти заключения ни к чему не обязывают. Если же придать правовому заключению ВС обязательную силу, предусмотреть в Регламенте ВР, что заключение Пленума ВС, сделанное относительно законопроекта, должно учитываться при принятии закона, это, по моему мнению, будет более эффективным механизмом влияния на законотворческий процесс. Вместе с тем не будет угрозы втягивания ВС в политику.

— А если народные депутаты скажут, что это давление на них со стороны ВС?

— Если законопроект касается судебной системы и деятельности ВС, то, наверное, его позиция должна учитываться. Например, именно такая процедура эф­фективно работает в Литве.

— Сегодня говорят о необходимости проведения конституционной реформы. Какие изменения на конституционном уровне нужны ВС? Стоит ли в Основном Законе расписывать полномочия ВС, чтобы потом законодатель не смог их ограничить?

— Вносить изменения в Конституцию нужно. Например, в ч.2 ст.124 установлено, что «юрисдикция судов распространяется на все правоотношения, возникающие в государстве». Я предлагал бы сохранить данную норму, но с небольшой оговоркой: «…в порядке, предусмотренном законом». Это будет способствовать уменьшению нагрузки на судей. То есть предоставить возможность, чтобы опре­деленная категория дел рассматривалась не судами, а внесудебными, досудебными органами, чтобы в дальнейшем осуществлять судебный контроль за решениями, принятыми этими органами.

Что касается того, какие конкретно полномочия ВС нужно установить в Кон­ституции, то, по моему мнению, не совсем правильно перечислять их в Основном Законе. В Конституции должно быть определено, что Верховный Суд является наивысшим судебным органом в системе судов общей юрисдикции по рассмотрению дел каждой юрисдикции, который осуществляет правосудие и обеспечивает единство судебной практики в порядке, предусмотренном законом. Что касается того, конституционным или простым большинством голосовать за изменения в действующий закон «О судоустройстве и статусе судей», то, по моему мнению, чтобы не дать возможности манипулировать судебной системой, в угоду определенным политическим силам корректировать полномочия ВС, целесообразно принимать конституционным большинством. Такой опыт есть в других странах, в частности в Венгрии.

Впрочем, нужно трезво смотреть на вещи: есть ли у нас при нынешнем составе парламента возможность принять закон, за который проголосуют 300 и больше народных депутатов? Особенно когда вопрос касается судебной реформы. Смогут ли политики, представляющие разные идеологические платформы, достичь согласия в таком важном вопросе? Сомневаюсь. Поэтому попытка внести изменения в закон о судоустройстве конституционным большинством парламента может привести к тому, что такие изменения не будут внесены вообще.

В завершение подчеркну, что обеспечение единства судебной практики является одной из ключевых задач дальнейшего реформирования правосудия. Руководство нашего государства это понимает, свидетельством чего является выступление главы государства на церемонии принятия присяги судьями, впервые назначенными на должность в декабре 2012 г. Президент определил одним из приоритетов в сфере судопроизводства необходимость обеспечения единства судебной практики. Надеюсь, что наши предложения будут учтены и внесены соответствующие изменения в закон «О судоустройстве и статусе судей», чтобы Верховный Суд имел действенные полномочия для обеспечения единства судебной практики, в чем существует безотлагательная потребность.