Закон і Бізнес


Незаживающая рана

Пострадавшим от врачебной ошибки нужно указывать направление, куда идти жаловаться


Коли «швидка» привозить тяжкого пацієнта, у лікаря не завжди є час на бюрократичні формальності, проте в нього також немає права на помилку.

№6 (1564) 12.02—18.02.2022
ЕЛЕНА ИВАНОВА
4011

От ошибок не застрахован никто, включая, к сожалению, и врачей. Правда, пациентам от этого не легче, и они ищут все возможные пути, чтобы получить компенсацию за вред, причиненный здоровью. Часто единственно верным направлением оказывается Страсбург.


Роковая ступенька  

В феврале 2008 г. 65-летняя Марина Ботоян упала на лестнице и сломала ногу. В тот же день скорая доставила женщину в государственную больницу, где у нее диагностировали «закрытый многооскольчатый перелом левой дистальной большеберцовой кости (голени) со значительным смещением».

Уже на следующий день доктор А.А. прооперировал ее, установив имплантаты для стабилизации перелома. Согласно медицинской карте, пациентку проинформировали о том, что она проходила лечение в рамках государственной системы здравоохранения.

По утверждению властей, перед операцией ей рассказали о последствиях, в частности, о том, что она сможет ходить, но не так, как раньше. Хотя сама женщина утверждала, что ей рассказали только о финансовом аспекте операции, а не о возможных рисках медицинского вмешательства. Также ей не объяснили происхождение имплантатов: с нее не требовали оплаты, но они не были приобретены в рамках государственной системы здравоохранения.

Почти через месяц ее выписали, не предоставив никаких документов, свидетельствующих о состоянии ее здоровья. Правда, какое-то время хирург навещал ее, осведомлялся о состоянии и обрабатывал рану.

Неожиданно рана на ноге стала болеть, поднялась температура. Ее отвезли в другую больницу, где сделали еще одну операцию, удалив имплантаты.

Женщина посчитала, что вред, причиненный ее здоровью, несет ответственность доктор А.А., и она стала жаловаться в различные органы, включая парламент, требуя компенсации. Разумеется, на депутатское обращение пришлось реагировать: в управлении здравоохранения Ширакской областной администрации собрался консилиум.

Авторитетные врачи постановили, что операция проведена правильно; имплантат соответствует стандарту, а у пациента обычное посттравматическое осложнение, не имеющее никакого отношения к хирургии. Вскоре М.Ботоян стала получать пособие по инвалидности, поскольку у нее диагностировали ограничение подвижности нижних конечностей.

Осложнения без виновного

Но женщина на этом не успокоилась и подала заявление о возбуждении уголовного дела в отношении доктора А.А. за врачебную ошибку, повлекшую нанесение тяжкого вреда ее здоровью.

Хирурга допросили в качестве свидетеля. Он пояснил, что при осмотре раны обнаружил скопление гноя, очистил ее и провел операцию. Потом, навещая пациентку дома, предложил удалить имплантаты. Но она отказалась, пожелав, чтобы операция была проведена в другой больнице.

В свою очередь второй оперировавший женщину хирург, в частности, согласился, что скопление гноя является возможным, хоть и редким осложнением. Оно могло проявиться в обстоятельствах, не зависящих от практикующего врача. Однако, было необходимо проинформировать пациента о возможных осложнениях до операции и убедиться, что последний по-прежнему согласен на вмешательство. Такой протокол начал применяться в Армении лишь пару лет назад.

Судебно-медицинская комиссия пришла к выводу, что «медицинские осмотры, диагностика и лечение проводились правильно и своевременно». А причину осложнения в виде инфекции, вызвавшей остеомиелит, «в настоящее время точно установить невозможно». Хотя один из экспертов допустил, что таковой мог быть тот самый имплантат.

Основываясь на этих показаниях, следователь прекратил производство по делу в виду отсутствия состава преступления в действиях доктора А.А. Все дальнейшие попытки М.Ботоян возобновить расследование и хотя бы выяснить, имел ли доктор А.А. право на проведение операции, как долго металлические имплантаты должны оставаться в теле, а также какой послеоперационный уход был необходим, не привели к желаемому результату.

Прокурор отклонил жалобу, установив, в частности, что А.А., как квалифицированный врач, имел полномочия на проведение операции и провел ее правильно. Суд первой инстанции также оставил в силе решение следственных органов.

Правда, апелляционный суд вернул дело на пересмотр, отметив, что доктор А.А. является квалифицированным «хирургом общей практики», но не специалистом по «травматологии и ортопедии», т.е. не имел полномочий проводить операцию человеку с таким диагнозом. А экспертиза не выяснила, являются ли осложнения и последующая инвалидность следствием операции и послеоперационного ухода.

Однако и вторая экспертиза сделала заключение, что вероятность осложнений нельзя было исключить даже при оказании специализированной медицинской помощи. Также как нельзя с уверенностью утверждать, что существует прямая причинно-следственная связь между действиями персонала больницы и осложнениями.

В Министерстве здравоохранения ответили, что «в настоящее время отсутствуют единые правовые акты, определяющие принципы лечения, права и обязанности медицинского персонала учреждений здравоохранения, в частности хирурга и травматолога».

Следователь снова закрыл уголовное дело, ссылаясь, в частности, на результаты дополнительной судебно-медицинской экспертизы и письмо Минздрава. По его мнению, нельзя сделать вывод, что доктор А.А. несет ответственность за любые противоправные действия.

У женщины оставалась надежда только на независимое мнение Европейского суда по правам человека…

Процессуальный формализм

В решении по делу «Botoyan v. Armenia» высокие судьи сконцентрировались не на оценке действий доктора А.А., а на наличии эффективного средства правовой защиты от врачебной ошибки в принципе, а также возможности получить компенсацию за нее.

Они отметили, что за это время в законодательстве Армении появился ряд новых положений. Так, согласно ст.162.1 Гражданского кодекса можно требовать возмещения морального вреда от государства, если нарушение было установлено судебным постановлением. А новая ст.1087.2 ГК предусматривает, что иск к государству о возмещении морального вреда может быть предъявлен вместе с иском об установлении нарушение прав, гарантируемых Конвенцией о защите прав человека и основоположных свобод.

Однако ничто не указывает на то, что государственная больница может быть объектом судебного разбирательства в качестве государственного или административного органа. В этой связи Суд отметил, что в законе прямо указано, что государственные больницы не являются государственными органами, и не может считаться административным органом.

По мнению ЕСПЧ, тот факт, что женщина инициировала именно уголовное, а не гражданское или административное производство, не означает, что она выбрала не то направление для своей защиты. Кроме того, в Армении нет профессиональных дисциплинарных органов, уполномоченных рассматривать дела о врачебной халатности.

Также Суд отметил, что власти не представили каких-либо примеров внутригосударственного административного прецедентного права, когда «протокол совещания», то есть стенограмма собрания, считался административным решением, подлежащим судебному пересмотру. То есть у М.Ботоян не было шансов оспорить и выводы министерства о том, что А.А. не может нести ответственности за свою ошибку.

Кроме того, закон гласит, что в административном решении должен быть указан орган, в том числе суд, куда может быть подана апелляция. Но ни одно из этих требований не было соблюдено в протоколах соответствующих консультаций. Таким образом, ЕСПЧ пришел к мнению, что эффективность этого средства правовой защиты представляется весьма сомнительной. Тем более неясно, какую компенсацию могла получить пациентка, подав такую жалобу.

Следовательно, нельзя сказать, что государство предоставило ей эффективную процедуру, позволяющую подать иск и получить сатисфакцию за врачебную ошибку. На этом основании ЕСПЧ постановил, что государство должно выплатить М.Ботоян 4500 евро в качестве компенсации морального вреда.

Впрочем, маловероятно, что такую же сумму она получила, если бы власти соблюли все бюрократические формальности, на отсутствие которых обратил внимание Суд. Ведь указание на более конкретный путь еще не означает, что в его конце мы получим желаемое — там просто найдут другую, более обоснованную причину для отказа.