Закон і Бізнес


Удовлетворение онлайн

Квалификация деяния должна основываться на законе, а не мнении экспертов


По сути, обвинение в сутенерстве базировалось на допущении экспертов, что клиент получает удовлетворение, глядя в монитор.

№19-20 (1525-1526) 15.05—21.05.2021
Валентина МИХАЙЛОВА
7550

Как известно, нельзя осудить за преступление, которое не является таковым по закону. Но как быть, если закон не позволяет суду однозначно квалифицировать правонарушение? В Страсбурге считают, что тогда нужно уточнять нормы Уголовного кодекса, а не опираться на выводы экспертов.


Проституция или порнография?

Думитру Барабой и Валерия Габура организовали незамысловатый бизнес. Они нанимали молодых девушек-моделей, которые устраивали перед веб-камерой эротические шоу для иностранцев. Зрители, разумеется, платили за такое удовольствие.

Но прокуратура посмотрела на это зрелище под углом Уголовного кодекса и предъявила парочке обвинение в сутенерстве. По ее ходатайству суд взял обвиняемых под стражу сроком на 30 дней.

Молодые «предприниматели» попытались доказать, что их нельзя обвинить в сутенерстве, поскольку нанятые модели не занимались проституцией. Они утверждали, что прокурор и суд в данном случае применили обширное толкование положений УК. И максимум, в чем они были виновны, так это в распространении порнографии.

Вскоре районный суд г.Кишинева признал обоих виновными по предъявленным обвинениям и приговорил к 3 годам лишения свободы условно. При этом суд воспользовался экспертным мнением Государственного агентства по защите нравственности, которое было предоставлено двумя годами ранее.

В нем утверждалось, что эротическое шоу можно отнести к «актам проституции, поскольку клиенты могут получить сексуальное удовлетворение в результате работы моделей», которым платили за эти действия деньги. Исходя из того, что организаторы трансляций получали доход от такой деятельности, это, по мнению защитников нравственности, можно рассматривать как сутенерство.

Кстати, проституция в Молдове не является преступлением, а считается правонарушением, наказанием за которое является штраф или общественные работы. В то же время сутенерство квалифицируется по ст.220 УК и предусматривает лишение свободы на срок до 10 лет. Это преступление определяется как поощрение или побуждение другого человека к занятию проституцией или получение дохода в результате того, что другое лицо занимается проституцией.

Впрочем, Д.Барабой и В.Габура не были первопроходцами на этой стезе. Те граждане Молдовы, которых ранее поймали на видеоэротике, уже дошли в обжалованиях до Конституционного суда. А там не увидели в таких шоу состава проституции. Как отмечено в решении КС, «ввиду отсутствия физического контакта факт участия в эротическом видеочате нельзя считать проституцией», но можно квалифицировать как распространение порнографии.

Основываясь на толковании КС, Верховный суд вернул дело на пересмотр. В апелляционной инстанции переквалифицировали обвинение на распространение порнографии, и поскольку данное правонарушение относится к проступкам, прекратили производство ввиду истечения срока давности.

Дебаты о контактах

Однако теперь встал вопрос о законности первоначального содержания под стражей. По мнению Д.Барабоя и В.Габуры, лишение их свободы не было основано на разумном подозрении в том, что они совершили преступление, как того требуют §§1 и 3 ст.5 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод. Тем более что Европейский суд по правам человека в 2018 году уже выносил решение в пользу заявителей в аналогичном деле «Litschauer v. the Republic of Moldova».

Тогда ЕСПЧ отметил, что в свете продолжающихся дебатов о том, являются ли выступления в эротическом видеочате сексуальными контактами, от заявителя нельзя было разумно ожидать, что он сможет предвидеть последствия своего поведения.

Так, в комментарии к УК, отредактированном в 2005 году, в главе, посвященной преступлению сутенерства, проституция описывается как участие в сексуальных контактах за плату.

В решении суда первой инстанции в аналогичном деле отмечается, что в уголовном законодательстве отсутствует официальное толкование понятия проституция, как не содержится определения понятия «половой контакт». И хотя, по мнению суда, онлайн-трансляция порнографических шоу может приносить сексуальное удовлетворение, это не может считаться «сексуальным контактом», подпадающим под действие положений УК. Ведь существенным элементом «сексуального контакта» является «физический контакт между двумя телами».

На этом основании суд первой инстанции оправдал обвиняемых в сутенерстве. Правда, позже апелляционный суд отменил этот приговор. Противоречивой была судебная практика и в других аналогичных делах.

«Некачественный» закон

В решении от 27.04.2021 по делу «Baraboi and Gabura v. the Republic of Moldova» Суд отметил, что правительство не привело никаких аргументов, которые позволили бы отступить от ранее сделанного вывода. Напротив, решения национальных судов только укрепили вывод, что законодательство оставалось неясным и дискуссии о квалификации таких деяний продолжались.

Представители власти построили свою защиту на особом мнении двух судей ЕСПЛ по «делу Litschauer», голосовавших против. В частности, доказывалось, что факты в данном деле имели место позже. Значит, заявители, зная национальную прецедентную практику, могли понимать, что организация эротического видеочата может рассматриваться как проституция, а их собственное поведение — как сутенерство.

Кроме того, вскоре после решения КС парламент внес поправку в Кодекс о незначительных правонарушениях, которая уточняла, что «онлайн-взаимодействия сексуального характера» приравниваются к занятию проституцией. Но поскольку вменяемые деяния имели место до этого изменения, Суд, разумеется, не принял и этот довод во внимание.

Это дало основание ЕСПЧ констатировать, что соответствующие правовые нормы не были сформулированы со степенью точности, удовлетворяющей требованию «законности». А, значит, не соответствовали требованиям конвенции о «качестве» закона.

В итоге ЕСПЧ пришел к выводу, что содержание заявителей под стражей не соответствовало национальному законодательству и, следовательно, имело место нарушение §1 ст.5 конвенции. Поэтому Суд обязал государство выплатить по 8500 евро компенсации морального вреда каждому заявителю, а также возместить 3000 евро судебных расходов.