«Даже в советские времена судья был самостоятелен, и это меня привлекало»
Руководитель Нижегородского облсуда Борис Каневский рассказал Право.ru о том, как использовалось телефонное право в советское время, какова роль председателя в случаях, когда в суд поступают «непроцессуальные обращения», как институт суда присяжных изменил качество следствия, и о том, что от достижения абслютной истины в уголовном процессе надо отказаться.
«Все зависит от позиции председателя — как реагировать на просьбы»
— Борис Сергеевич, вы принадлежите к той части судейского корпуса, представители которой начинали делать карьеру, будучи еще народными судьями. Чем определялся ваш выбор в советское время, ведь тогда судья не имел того статуса, которым обладает сейчас?
— Да, учитывая положения действующей тогда Конституции и суть политической системы, созданной Коммунистической партией Советского Союза, вопрос о разделении власти, о независимости судей не мог подниматься. Но работа в суде, на мой взгляд, давала профессионализм и широту юридического мировоззрения, поскольку приходилось заниматься всеми категориями дел. Выбор, конечно, определялся многими факторами, однако даже в тех условиях судья, в отличие от сотрудника милиции, следователя, работника прокуратуры, был самостоятелен в принятии решений.
— Даже в те времена?
— Да, даже в те времена судья был самостоятелен в принятии решений, и это меня привлекало. И я не разочаровался в своем выборе. Да, говорили о телефонном праве, о давлении на суд, но в моей практике этого не было. Хотя, может быть, я просто счастливый человек.
Возможно, председатель райсуда выполнял функции барьера, звонки стекались к нему, а потом он уже мог поговорить с судьей. И здесь самое главное — поставить себя. Просьбы-то есть, но есть и закон. Если тебе твои убеждения подсказывают, как надо сделать — так и делаешь. Раз, другой, а потом председатель скажет тем, кто ему звонит: ну, извините, у меня такой судья, с ним говорить бесполезно.
— Были случаи, когда председатель передавал вам такие просьбы?
— В бытность мою в райсуде это имело место один или два раза, и никаких последствий за невыполнение не было. Сейчас, возможно, поступают просьбы от отдельных руководителей, я не исключаю такой вариант. Но все зависит от позиции председателя суда — как реагировать на подобные просьбы.
— И какая она у вас?
— Я думаю, что председатель суда должен все это впитывать, принимать, знать, что творится вокруг какого-то дела, и ни в коем случае не вмешиваться в процессуальную деятельность по принятию конкретных решений. И при этом принять все меры, чтобы вынесенное судьей решение по делу было законным, обоснованным и справедливым.
«Истина в уголовном процессе формальна»
— Судей упрекают в том, что их решения часто обусловлены влиянием извне, в том числе коррупцией, а судьи-криминалисты по определению склонны выносить по большей части обвинительные приговоры. А руководители судейского сообщества эту критику отвергают и говорят, что система работает великолепно. Как, по вашему мнению, обстоят дела?
— Система не работает великолепно, к сожалению. Человеческий фактор имеет огромное значение. Некомпетентность, непрофессионализм судей, конечно же, очень влияют на принятие решения.
Но есть и другая сторона медали: сказывается влияние некачественного правового регулирования, ведь законов сейчас принимается очень много, а их качество оставляет желать лучшего. Законы не выверены, не согласованы между собой, вступают друг с другом в коллизию. И поэтому у судей, естественно, возникают разные правовые позиции.
Чтобы принять правильное решение, нужно не только исходить из буквы закона, но и применять аналогию законов, посмотреть, где допущены пробелы, почему эти пробелы возникли — законодатель умышленно умолчал, не урегулировал какие-то правоотношения, или не применена надлежащая юридическая техника? Если это так, то данный пробел восполняется аналогом там, где это позволено.
Но в уголовном праве аналогия недопустима. И здесь мы сталкиваемся с другой проблемой, которая создана законодателем: есть ряд общественно опасных деяний, которые не содержат состав преступления.
Что касается вынесения оправдательных приговоров профессиональными судьями, а ведь именно это является объектом критики, то такие приговоры тоже выносятся, и год от года их число увеличивается. Да и нельзя сказать, что малое количество оправдательных приговоров — это плохо. Например, если выносилось бы 40% оправдательных приговоров в обычном составе, то это значило бы, что 40% лиц были незаконно привлечены к уголовной ответственности. Но разве это нормально в правовом государстве? Поэтому и выносится такое количество оправдательных приговоров…
— Но мы же не знаем, что происходит в правоохранительной системе…
— Да, судейское сообщество говорит о не всегда хорошем качестве следствия. И, кстати, еще один вопрос качества работы судебной системы лежит в плоскости доказательств.
Я являюсь большим сторонником суда присяжных и с 1996 года стараюсь по возможности рассматривать дела с участием присяжных заседателей. Создание суда присяжных много дало для развития новых подходов к сбору и оценке доказательств, в том числе и с точки зрения их допустимости.
В 1990-е годы бывали дела, от которых, как мы говорили, «оставались одни корочки». Так происходило, например, если были допущены нарушения при проведении обыска либо выемки или осмотре места происшествия, и в результате исключались сведения, содержащиеся в протоколе следственных действий в качестве доказательств. Или предметы, которые изымались при следственных действиях с нарушениями и подвергались исследованию экспертами…
— Вы говорите, что в 1990-е годы очень часто от дел «оставались одни корочки». Сейчас ситуация стала лучше?
— Да, сейчас намного лучше. Мы требуем от судей согласования всех своих процессуальных действий с принципами уголовного процесса, начиная с принципа состязательности. Если брать суд присяжных, то во главе угла теперь вопрос об убедительности предоставляемых доказательств, чтобы простые граждане могли оценить, достаточно их для признания лица виновным или нет. Институт суда присяжных изменил качество следствия.
— Но сохранится ли тенденция? Мы видим, что законодатель с подачи исполнительной власти пытается ограничить компетенцию суда присяжных.
— Законодатель пошел на такое ограничение в делах о терроризме. Это его право.
— Вы считаете, это нормально?
— Нет формы судопроизводства или состава суда, которые бы обеспечивали достижение объективной истины. От идеи достижения абсолютной истины надо отказаться, и закон об этом говорит. Истина в уголовном процессе формальна. Истинно только то, что установлено на основе допустимых, полученных в соответствии с законом доказательств. А то, что имело место в действительности, может не вполне согласовываться с тем, что написано в вердикте присяжных заседателей или в приговоре суда.
— Я думаю, что введены не очень значительные ограничения использования суда присяжных, можно еще ограничить эту сферу. Например, за счет особой категории дел, по которым наказание вообще не предусматривает лишения свободы, в частности оскорбление судьи. Разумно ли запускать махину суда присяжных для рассмотрения этого дела?
— Конечно. Мы стали шире применять залог и домашний арест. Это достаточно заметные изменения.
«Главное для кандидатов — быть готовым к большим нагрузкам»
— Вернемся к теме, с которой начинали беседу. Вы сказали, что с профессионализмом судей не все благополучно. Кто сейчас идет в судьи?
— Мы стараемся растить резерв кадров в судебной системе, как, впрочем, и везде в судах. Недавно начала работу кадровая комиссия, которая зачисляет в резерв судей кандидатов, сдавших квалификационный экзамен. В зависимости от уровня подготовки они претендуют на занятие должности либо судьи федерального суда, либо мирового судьи.
— Какова сейчас структура резерва и с каких должностей люди приходят в судьи?
— В 2009—2010 годах в подавляющем большинстве случаев на должности мировых судей назначали помощников судей, и было немного бывших работников прокуратуры. На должности федеральных судей в половине случаев назначали мировых судей, в 37% случаев — помощников судей, в остальных — прокуроров. И еще в прошлом году федеральным судьей назначен бывший сотрудник юридического отдела администрации одного из городов Нижегородской области.
Вообще хотелось бы, чтобы судейские кадры приходили из судебной системы, чтобы люди уже знали, куда и на что они идут. Знали, какое может быть нервное и умственное напряжение на этой работе, потому что они уже были внутри системы и частично выполняли работу при подготовке проектов процессуальных документов, участвовали в организации судебных заседаний. Хотя, конечно, это не ограничивает право других лиц претендовать на должность судьи. Самое главное для кандидатов в судьи — проявить свои знания, желать работать в судебной системе, быть готовым к большим нагрузкам и нести ответственность за свои решения.
— Сложилось мнение, что судьи категорически не приветствуют адвокатов в своих рядах. Это так?
— Что значит «судьи не приветствуют адвокатов в своих рядах»? Просто квалификационные коллегии, стоя перед выбором, рекомендовать помощника судьи или адвоката, отдают предпочтение помощнику судьи, поскольку он уже чувствует ритм, в котором работает судебная система.
Когда я работал в райсуде, был такой случай: адвокат, действительно профессиональный юрист, интересный человек, очень хотел работать судьей. Тогда это проще было сделать, и приказом начальника отдела юстиции он был назначен исполняющим обязанности судьи. И продержался одну неделю. «Я, — говорил он, — раньше был в процессах, но о многом не задумывался. И понял, какие сложные вопросы мне придется решать, только когда сам сел в судейское кресло»… Он ушел на второй неделе. И это при той, небольшой по сравнению с нынешней, нагрузке на судей и при тех условиях работы, которые были в то время, в 1980-х годах.
Весь номер в формате PDF
(pdf, 8.13 МБ)
Комментарии
К статье не оставили пока что ни одного комментария. Напишите свой — и будете первым!