Анна ЮДКИВСКАЯ: «Мы должны защитить судей от вмешательства в их деятельность и от несправедливых увольнений»
Конвенция о защите прав человека и основополагающих свобод, ратифицированная Украиной в июле 1997 года, является едва ли не единственным международным документом, который не только за¬крепляет права человека, но и создает систему их защиты.
Ценность ее заключается не столько в фиксировании прав и обязанностей, сколько в создании механизма их реализации. Происходит это с помощью Европейского суда по правам человека.
Пока наша страна не может похвастаться искусным применением положений конвенции: уже который год подряд Украина является одним из лидеров по количеству обращений в Евросуд. В чем же причины того, что этот международный орган часто выносит «неутешительные» для нашего государства вердикты: несправедливость судебного процесса, несоблюдение принципов равенства сторон и беспристрастности? Почему много жалоб Евросуд признает неприемлемыми?
В рамках запланированной программы «Права человека долж¬ны вернуться домой» на эти и другие вопросы представителей административных судов отвечала Анна ЮДКИВСКАЯ, недавно избранная судьей от Украины Европей¬ского суда по правам человека. Начала она встречу с своеобразной лекции, в которой речь шла о ст.6 конвенции «Право на справедливое судебное рассмотрение».
«С точки зрения конвенции большинство дел, рассматриваемых админсудом, являются гражданскимиили уголовными»
— Статья 6 Конвенции о защите прав человека и основополагающих свобод занимает центральное место в документе, поскольку касается вопроса осуществления правосудия и в ней воплощен принцип верховенства права. Она гарантирует каждому право на справедливое рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом, который решит спор о правах и обязанностях гражданского характера или установит обоснованность любого выдвинутого против лица уголовного обвинения.
Почему я рассказываю об этом представителям админсуда, которые вроде бы не рассматривают вопросы гражданских прав, обязанностей и уголовного обвинения? Потому что указанные вопросы являются абсолютно автономными понятиями в конвенции, которые непосредственно не касаются определения в национальном праве. Может, это вызовет удивление, но с точки зрения конвенции большинство дел, которые рассматривает админсуд, являются гражданскими или уголовными.
Что такое гражданские права и обязанности? Будет ли то или иное право рассматриваться как гражданское определяется его сущностью, а не классификацией в нацио¬нальном праве. Будет ли админправо рассматриваться как гражданское — зависит от того, настолько результаты и последствия спора являются определяющими для гражданских прав и обязанностей заявителя.
Впервые этот вопрос встал перед Европейским судом по правам человека при рассмотрении дела против Нидерландов, которое касалось выдачи и отозвания лицензии на приобретение станции техобслуживания автомобилей. Заявитель, который обратился в админсуд, сообщил, что рассмотрение вопроса отозвания его лицензии было несправедливым. Поэтому он пожаловался на нарушение ст.6 конвенции. У Суда возник во¬прос: является ли это гражданским правом? И он определил: поскольку результатом рассмотрения этого дела стало отозвание лицензии, то есть невозможность для заявителя осуществлять управление СТО, получать прибыль, вести свою деятельность, то это подпало под категорию граждан¬ского права.
Сегодня мы направили правительству Болгарии дело, которое касалось «продвижения» судьи первой инстанции во вторую. На первый взгляд, это не гражданское дело, а внутренние вопросы: как национальное законодательство, судебная практика рассматривают возможность судьи попасть в апелляционный или верховный суд. Чтобы стать судьей апелляционной инстанции, заявительница прошла 4 «проверочных» этапа, которые были абсолютно прозрачными. Последний этап был за¬крытым, и орган, принимавший решение, действовал исключительно по своему усмотрению. Не понятно было, каким образом он выбирал тех или иных судей. Мы поставили два вопроса: применяется ли ст.6 конвенции к этим процедурам и были ли они справедливыми?
Приведу в качестве примера еще одно дело — «Кудешкина против России». Судья Ольга Кудешкина была уволена за то, что во время своей предвыборной кампании в Госдуму РФ давала интервью, которые, по мнению российских представителей Фемиды, подрывали авторитет правосудия. О.Кудешкина рассказывала, что справедливого суда в России нет, останавливалась на делах, которые были у нее в производстве и при решении которых, по ее мнению, на нее осуществлялось давление со стороны председателя суда. По делу, поступившему в Евросуд, мы нашли нарушение ст.10 конвенции «Свобода выражения мнения».
Отмечу, что вопросы, касающиеся представителей Фемиды, являются приоритетными для Евросуда. А моя позиция заключается в том, что сегодня мы должны защитить судей от вмешательства в их деятельность и от несправедливых увольнений. Ведь на кону — авторитет правосудия.
«Евросуд решит, есть ли основания вводить «коррупционное» админвзыскание в сферу уголовного права»
— Кроме автономного понятия «гражданское пра¬во», вы назвали еще и «уголовное обвинение».
— Чтобы определить, является ли то или иное обвинение уголовным, Евросуд исходит из трех критериев: классификация в национальном праве, характер правонарушения и строгость наказания. Европейский суд рассматривает характер правонарушения; решает, является ли правовая норма мерой профилактики или мерой наказания; определяет зависимость применения наказания от установления факта вины, применяется наказание для определенной группы лиц или это общеправовая норма. Ведь если оно применяется к огра¬ниченной группе лиц, то в таком случае это будет дисциплинарное, а не уголовное производство.
Исходя из перечисленных принципов, Евросуд признал, что ст.6 в ее уголовном аспекте может применяться к налоговой пене. Происходит это на следующих основаниях: если закон о пене касается всех налогоплательщиков и если пеня используется не как денежная компенсация за убытки, а как мера наказания или мера профилактики для предотвращения рецидивов. То есть налоговые споры, которые рассматривают админсуды, являются уголовными с точки зрения конвенции. Лицу, которое обжалует налоговую пеню, должно быть предо¬ставлено право на защиту, допрос свидетелей, а также другие права, гарантированные конвенцией для тех, кого обвиняют в уголовном преступлении.
В уголовном аспекте ст.6 применяется к вопросам таможенного, конкурентного права, если результатом является серьезное наказание, большой штраф. А что такое большой штраф? Например, в одном из дел против Финляндии, касавшемся налоговой пени, начисленный штраф составлял 10% от пересмотренных налоговых обязательств — i300. Не могу сказать, что для Финляндии это значительная сумма, и, поскольку это была мера наказания и профилактики, суд признал, что налицо уголовное дело.
В отдельных случаях действие ст.6 может распространяться на процедуру люстрации, потому что на карту поставлен вопрос возможности доступа к той или иной профессии.
В настоящее время мы рассматриваем дело против Украины. Суть его — в следующем: сотрудник таможни был привлечен к админответственности по закону о борьбе с коррупцией. Его признали виновным в коррупционных деяниях и уволили за нарушение присяги госслужащего. Перед нами встал интересный вопрос: закон о борьбе с коррупцией не является общеправовой нормой, применяется исключительно к госслужащим. Это довольно широкий круг лиц. Поэтому Евросуд будет решать, достаточно ли этого для того, чтобы ввести админвзыскание по закону о борьбе с коррупцией в сферу уголовного права. Будут учитываться и последствия: увольнение состоялось не по антикоррупционному закону, а из-за нарушения присяги.
То есть многие рассматриваемые админсудами дела являются гражданскими или уголовными с точки зрения конвенции.
— Применяется ли ст.6 в ее уголовном аспекте к вопросам экс¬традиции, беженства, граж¬данства, военной обязанности?
— Нет, не применяется. Такие дела являются публичными. Мы рассматриваем их в рамках стст.3 и 5, а не 6-й. Поскольку практика Евросуда развивается, не исключаю, что когда-нибудь мы распространим действие ст.6 и на эти споры.
«Мы не можем использовать те же подходы, что и четверть века назад»
— Чем мотивирует Евросуд изменение своей практики? Просто меняет или приводит в своих решениях определенные обоснования этого?
— Конечно, он приводит обоснования, отталкиваясь от того, что конвенция — живой организм, который может меняться. Ведь жизнь не стоит на месте. Скажем, 30 лет назад мир был другим, мы рассматривали те или иные во¬просы с точки зрения, которая абсолютно противоположна имеющей место сейчас. В настоящее время мы не можем использовать те же подходы, давать те же оценки, что и четверть века назад.
По многим вопросам изменился европейский консенсус между государствами — участницами конвенции. Например, 30 лет назад Евросуд не признавал за транссексуалами права на смену документов после изменения пола, потому что такая практика не была распространена, не существовало консенсуса между государствами-участниками. Сегодня транссексуалы имеют право менять документы.
Когда Евросуд отходит от прецедента, то в каждом решении объясняет, почему сделал именно так: сегодня другие обстоятельства, государства по-иному относятся к этим вопросам, в законодательстве стран, ратифицировавших конвенцию, по-новому прописаны те или иные права. Все это и дает возможность отойти от прецедента.
Очень хорошо, когда судьи в своих решениях ссылаются на решение Евросуда, но иногда они обращаются к делам, например, 1962 года. В контексте ст.10 «Свобода выражения мнения» часто ссылаются на прецедент 24-летней давности (дело «Лингенс против Австрии» 1986 года), но мы его уже неоднократно пересматривали.
По моему мнению, причина возникновения такой проб¬лемы кроется в следующем: у представителей Фемиды больше старых, чем новых решений, переведенных на украинский или русский языки. Но практика Евросуда меняется. Сам Евросуд, когда ссылается на прецеденты, стремится указывать на новые.
Недавно на рассмотрение Большой палаты Евросуда было передано дело, которое касается отказа от несения военной службы по религиозным убеждениям. 30 лет назад Евросуд признал, что конвенция не гарантирует права на альтернативную службу, если это не предусмотрено национальным законодательством. Недавно одна из палат Европейского суда приняла такое же решение, сославшись на дело 30-летней давности, и передала на рассмотрение Большой палаты, чтобы та решила, наступило ли время отойти от прецедента, ведь сегодня национальное законодательство большинства стран предусматривает альтернативную службу.
«Единственное слово, которое знают в Страсбурге на нашем языке, — «СИЗО»
— Вы в течение 5 лет работали в юристом в аппарате Европейского суда по правам человека. Как, по-вашему, выглядит Украина с точки зрения динамики увеличения об¬ращений наших граждан в Евросуд и как часто он признает такие обращения приемлемыми для рассмотрения?
— Знаете, когда меня только избрали судьей, состоялась встреча с коллегами. И первое, что они попросили, — рассказать об Украине, потому что единственное слово, которое они знают на нашем языке, — «СИЗО».
В этом году мы рассматриваем дела, поступившие в 2003—2005 годах. Большинство дел, которые являются приемлемыми с точки зрения конвенции, касаются двух во¬просов: неисполнения судебных решений и продолжительности судебного производства. Однако это не самые главные проблемы в украинском правовом поле. Тогда почему таких дел больше всего? Потому что подобные заявления легче всего подать в Евросуд.
Например, жалоба на неисполнение судебных решений состоит из следующего пакета документов: решение, принятое в интересах жалобщика; исполнительный лист; документ от государственной исполнительной службы о том, что решение не может быть исполнено из-за отсутствия средств у государства. Этого достаточно для обоснования жалобы. Подтверждение более сложных заявлений, например касающихся нарушения ст.6 конвенции, требует более детального обоснования и знаний адвокатов. Специалистов, которые могут грамотно составить жалобу в Евросуд, немного. Сегодня их количество растет, поступают более квалифицированно составленные жалобы, заявители и их представители уже лучше знают конвенцию. Но сейчас мы рассматриваем дела, которые поступили к нам 5—7 лет назад, а в те времена таких специали¬стов было мало.
«Заявители путают справедливость процесса со справедливостью результата»
— Почему много жалоб, касающихся ст.6 конвенции, являются неприемлемыми?
— Дело в том, что заявители путают справедливость судебного процесса со справедливостью результата. Они считают: если решение их не устраивает, то это является нарушением ст.6. А эта статья является процедурной, касается соблюдения прав и обязанностей лица во время рассмотрения дела. Согласно «доктрине четвертой инстанции» Евросуд не является апелляционным звеном по отношению к национальным судам, то есть не рассматривает, удовлетворяют ли решения материальным, процессуальным нормам национального права. При этом важной является обязанность суда обосновать решение. Существует тонкая грань между требованием обоснованности решений и «доктриной четвертой инстанции», которую не всегда видят адвокаты, заявители. Статья 6 требует от суда обосновать решение. Это не значит, что на каждый аргумент нужно дать ответ, но на ключевые вопросы — обязательно.
В одном из дел против России заявительница требовала зарегистрировать ее по месту жительства. Суд ей отказал на тех основаниях, что у нее не было визы. Ключевым аргументом истицы было то, что она не является гражданкой Грузии и виза ей не нужна. Суд уклонился от ответа на этот аргумент. Это дало основание Евросуду говорить о нарушении ст.6 конвенции, ведь решение не было обоснованным.
Равенство сторон — еще один ключевой принцип этой статьи. Суд требует, чтобы каждая сторона во время рассмотрения дела имела такие же права, как и другая. Каждая сторона должна быть проинформирована о наличии всех аргументов, приведенных противоположной стороной, у нее должен быть доступ ко всем материалам, она не может быть поставлена своим визави в невыгодное положение.
Равенство сторон преду¬сматривает, что суд должен относиться к свидетелям и ответчика, и истца одинаково. У нас было дело, касавшееся участия прокуратуры в гражданском процессе. Против Украины у нас таких дел не было, но мы их ждем. Когда в гражданском или административном процессе стороной является государственный орган, прокуратура подключается к процессу на стороне госоргана для защиты интересов государства. Возникает следующая ситуация: орган — сторона в деле, представленная своими юристами. А чьи интересы они защищают? У нас выходит так: с одной стороны, есть госорган, представленный своими юристами, получающими зарплату от государства, есть прокуратура со своими юристами, которые в совокупности составляют «государственную машину», а с другой — частное лицо. О каком равенстве сторон в этом случае можно говорить?
«В определении просили записать, что Евросуд не может указывать ВС»
— Вернемся к жалобам представителей Фемиды. Какими критериями вы руководствуетесь при определении понятия «нарушение присяги судьи»?
— Согласно Протоколу №14 к конвенции жалобы, которые являются предварительно неприемлемыми (недостаточно обоснованными или в них не соблюдены формальные требования), поступают на рассмотрение одного ненационального судьи. Сегодня таких жалоб подавля¬ющее большинство. Я получаю для ознакомления все проекты решений, которые касаются Украины. И когда вижу жалобу судьи относительно увольнения, стараюсь обязательно затребовать дело, чтобы рассмотреть его. Это моя позиция, ведь, подчеркну еще раз, судей нужно защищать. Не всегда это удается сделать из-за отсутствия квалифицированных и обоснованных жалоб. Евросуд работает в рамках тех аргументов, которые привел жалобщик. Мы не можем выйти за пределы указанного в заявлении.
Потому предлагаю судьям изучать конвенцию, практику Евросуда, чтобы в дальнейшем применять ее в своих решениях. Это является средством защиты судей. Объясню: когда в Верховном Суде Украины рассматривался во¬прос о пересмотре уголовного дела, в котором Евросуд нашел нарушение ст.6 (за¬явитель был осужден в результате несправедливого судебного рассмотрения), то ВС отказался его пересматривать. Один из судей ВС тогда сказал: запишите в определении, что Европейский суд не может нам указывать, как именно рассматривать уголовные дела. Впоследствии этого судью уволили, и первое, куда он обратился, — в Евросуд.
Позиция ВС привела к тому, что сейчас у нас есть повторные жалобы от тех же лиц, чьи дела ВС отказался пересматривать после того, как Евросуд нашел нарушения. Это привело к тому, что у Украины в Комитете минист¬ров Совета Европы возникли проблемы в связи с неисполнением решений Евросуда. На сайте Парламентской ассамблеи СЕ есть информация о том, что сложившаяся ситуация является недопустимой. Если Украина стремится снять мониторинг СЕ, то такое «поведение» ВС является абсолютно неприемлемым. В настоящее время ВС решил отойти от такой практики и в большинстве случаев открывает производство, отменяет приговор, направляет дело на новое рассмотрение.
— Как Европейский суд толкует положение ст.6 конвенции о том, что суд должен быть независимым и беспристрастным?
— Он оценивает бесприст¬растность с точки зрения внешних признаков. С точки зрения заявителя, в ситуации, когда прокуратура была на стороне госоргана (даже если она не оказывала влияния на суд, прокурор не заходил в кабинет судьи), единственным основанием участия прокуратуры в процессе является влияние на Фемиду. С точки зрения внешних признаков, в этом деле о беспристрастности речь не идет.
У нас есть несколько дел против Украины, которые касаются беспристрастности. В одном из них заявительница обратилась с вопросом о восстановлении на работе. Во время рассмотрения дела ответчик проводил ремонтные работы в кабинете судьи. Правительство утверждало, что это была благотворительная помощь, которая никоим образом не влия¬ла на результаты рассмотрения дела. Евросуд подверг это сомнению.
В другом деле Суд нашел нарушение принципа беспристрастности из-за изменения территориальной подсудно¬сти. Само по себе такое изменение с точки зрения конвенции не приводит к возникновению каких-либо проб¬лем. Городской и апелляционный суды одной из украинских областей рассматривали дело заявительницы, потом оно поступало в ВС, который отменил решение, указал, как именно нужно рассматривать это дело, и послал его в местный суд. Тот рассмотрел дело не так, как указал ВС. На опре¬деленном этапе ВС пере¬дал дело в суд другого региона Украины, который прислушался к мнению ВС.
Евросуд отметил: поскольку не было ни одного процессуального решения относительно изменения территориальной подсудности, где были бы изложены мотивы, которые заявительница могла бы обжаловать, был нарушен принцип беспристрастно¬сти из-за давления ВС. Когда мы нашли нарушение в этом деле, Комитет министров СЕ настаивал, чтобы ВС пересмотрел его. ВС отказался и отметил, якобы Евросуд сказал, что решения по делу были законными и обоснованными, а i2 тыс. компенсации присуждены заявительнице исключительно из-за длительно¬сти судебного производства. Но ее жалоба на длительность была признана неприемлемой.
Благодарю вас за беседу. Думаю, что в ходе будущих встреч обсудим и другие интересующие вас вопросы.
Записала Марина ЗАКАБЛУК
Справка «З&Б»
Анна Юрьевна ЮДКИВСКАЯ родилась 5 июля 1973 г. в Киеве.
В 1995 г. окончила Киевский национальный технический университет строительства и архитектуры, в 2003-м — с отличием юридический факультет Киевского национального университета им. Т.Шевченко. С 1995 г. занимается правозащитной деятельностью, а с 2003-го — адвокатской практикой.
В 2007 г. стала магистром права и европейских наук (Страсбургский университет). В 2005—2009 гг. работала юристом секретариата Европейского суда по правам человека. С 2009 г. — докторант Страсбургского университета, кандидат юридических наук (тема диссертации «Презумпция невиновности в уголовном процессе Украины и практике Европейского суда по правам человека»).
В октябре 2007 г. по результатам конкурса, проходившего в Минюсте Украины, избрана кандидатом на должность члена Европейского суда. В апреле этого года А.Юдкивскую избрали на эту должность. За нее проголосовали 117 из 210 депутатов Парламентской ассамблеи Совета Европы.
Комментарии
К статье не оставили пока что ни одного комментария. Напишите свой — и будете первым!