«Изменения нужно вносить не в УПК, а в головы тех людей, которые по нему работают»
Как следователь и прокурор в прошлом, а также как ученый, который имел определенное отношение к разработке нового УПК, хочу выразить свое мнение о якобы недостатках этого закона, на которые снова и снова обращает внимание в своих публикациях адвокат, экс-замгенпрокурора Алексей Баганец.
Прокурор = защитник
Говоря о сложности сбора доказательств, А.Баганец жалуется, что предусмотренное новым УПК право на собирание и предоставление доказательств было закреплено и в УПК 1960 года, но как тогда, так и сейчас, ходатайства стороны защиты о проведении каких-либо процессуальных действий не являются обязательными для удовлетворения. Кроме того, во время досудебного расследования допрос свидетелей имеет право осуществлять только сторона обвинения, а сторона защиты — только получать объяснения, которые не являются источником доказательств (ст.95 УПК 2012 года).
Давайте представим себе другое: в новом УПК закрепили, что ходатайство стороны защиты (а также потерпевшего, его представителя, законного представителя) о проведении любого процессуального действия является обязательным для следователя и подлежит безусловному удовлетворению. Что касается допроса свидетелей, то защитник так же, как и следователь и прокурор, получит право проводить такой допрос, предупреждая свидетеля об уголовной ответственности за заведомо ложные показания.
При таких обстоятельствах следствием фактически будет руководить адвокат. Соответственно, если в процессе — несколько подозреваемых и несколько адвокатов, УПК необходимо дополнить положениями о решении конфликта интересов: ведь один адвокат, исходя из интересов своего подзащитного, будет настаивать на проведении того или иного следственного действия, другой — отрицать его необходимость. Если несколько адвокатов договорятся о совместных действиях, среди них нужно будет выбрать руководителя (или хотя бы координатора). Из этого вытекает необходимость внесения изменений в сотни положений УПК, а также других законов.
А начинать надо, конечно, со ст.2 УПК, в которой определить задачи уголовного производства несколько иначе. Скажем, так: «Задачей уголовного судопроизводства является обеспечение того, чтобы ни один невиновный не был обвинен или осужден ...».
Можно пойти дальше — ввести параллельное существование двух государственных органов: института обвинения и института защиты. В каждом из них будут следственные и оперативно-розыскные подразделения с одинаковым набором полномочий, но в одном руководить расследованием будут прокуроры, а в другом — адвокаты. Тогда в УПК надо везде после слова «прокурор» добавить слово «защитник» — чтобы таким образом полностью уравнять их в процессуальных правах.
Достаточно фантазий?
Если быть конструктивным и не впадать в крайности, можно ограничиться полумерами. Например, в ст.220 УПК определить, что вопрос об обоснованности ходатайства стороны защиты о выполнении процессуальных действий решается следственным судьей. Но фактически закон это уже предполагает: согласно ч.3 ст.93, п.7 ч.1 ст.303 УПК постановление следователя, прокурора об отказе в удовлетворении ходатайства о проведении следственных (розыскных) действий, негласных следственных (розыскных) действий может быть обжаловано следственному судье. УПК 1960 года таких возможностей защитнику не предоставлял. Причем согласно установленным стст.220, 306 УПК срокам все эти вопросы могут быть решены достаточно быстро — в течение 6 дней.
А.Баганец сетует на множество других декларативных положений и в качестве примеров приводит следующее:
— закон разрешил следователю, прокурору не давать стороне защиты материалы производства, ознакомление с которыми на этой стадии, по мнению следователя (прокурора), «может помешать досудебному расследованию» (ч.1 ст.221 УПК). Но ч.2 ст.303 УПК позволяет, хотя и с некоторым опозданием, обжаловать это решение во время подготовительного производства в суде и, следовательно, добиться своего;
— новый УПК предоставляет «новые возможности прокурору и следователю фальсифицировать доказательства обвинения на стадии досудебного следствия», а суду — признавать допустимым доказательством показания с чужих слов. Но согласно ст.97 УПК суд не должен, а только имеет право признать допустимым доказательством показания с чужих слов, причем только в исключительных случаях.
И в завершение А.Баганец приводит тезис о необходимости безотлагательно внести в новый УПК соответствующие изменения «по практической реализации стороной защиты в настоящее время декларативных прав».
Нет! Не в новый УПК нужно вносить изменения. Их надо вносить в головы людей, которые по нему работают. Пока у каждого следователя, прокурора, судьи не будет правильного понимания принципа состязательности, не стоит надеяться на то, что содержание любого совершенного в контексте прав человека положения УПК не будет вывернуто наизнанку.
Такое понимание само по себе не появится у каждого следователя и прокурора. Для начала оно должно появиться у прокурорской верхушки. Затем нужна кропотливая работа по отбору, обучению (в том числе и за границей или с привлечением зарубежных специалистов) и воспитанию следственных, прокурорских, судейских кадров. Прокуроры и следователи, получившие советское, тоталитарное воспитание, даже Гражданский процессуальный кодекс, дай им волю, смогут использовать для репрессий.
Если бы было иначе, если бы уголовно-процессуальную процедуру применяли следователи, прокуроры и судьи с подлинно гуманистическим мышлением, то им не нужен был бы и новый УПК. Вполне достаточно лаконичного закона из
23 статей — тех статей действующего УПК, в которых изложены принципы уголовного производства.
Николай Хавронюк, доктор юридических наук, профессор, Центр политико-правовых реформ
Материалы по теме
Комментарии
К статье не оставили пока что ни одного комментария. Напишите свой — и будете первым!