Взятка на зоне

ЕСПЧ подсказал адвокатам, когда ордер на прослушку будет считаться незаконным

С развитием технологий прослушивание телефонных разговоров, скрытые видеокамеры и микрофоны прочно вошли в арсенал борцов с коррупцией. Но как эти негласные следственные действия согласуются с очевидным вмешательством в частную жизнь? В Страсбурге к этому вопросу относятся очень щепетильно.

Из князи в грязи

Это уголовное дело началось с заявления одной осужденной против заместителя начальника женского отделения исправительного учреждения в Абовяне (Армения). На тот момент у 54-летней Карине Амбарцумян был за плечами большой опыт работы в пенитенциарной системе, но и она попалась с поличным.

В феврале 2010-го некто А.С. сообщила начальнику управления по борьбе с организованной преступностью, что от замначальника тюрьмы потребовала взятку за перевод на режим заключения открытого типа. На следующий день полиция получила судебный ордер на проведение секретной операции. Еще через день осужденная А.С. договорилась о встрече с К.Амбарцумян, получила меченые банкноты и магнитофон, а полиция провела операцию по ее задержанию в момент передачи денег.

К.Амбарцумян обвинили в получении взятки в особо крупном размере. Через 3 месяца женщину и ее адвоката ознакомили с материалами дела, а спустя две недели обвинительный акт передали в суд.

В ходе предварительного заседания обвиняемая пыталась доказать, что разрешение на слежку было слишком расплывчатым. Дело в том, что судья не указал, лицо, подлежащее тайному наблюдению. Следовательно, эти материалы должны быть исключены из доказательной базы. Но суд решил отложить рассмотрение этого заявления до слушаний по сути.

В ноябре 2010 года К.Амбарцумян признали виновной и приговорили к 9 годам тюрьмы. Утверждения о процессуальных нарушениях были отклонены как не подтвержденные. С этим выводом согласился и апелляционный суд: мол, в материалах дела есть судебное разрешение на негласные действия. Следовательно, видео- и аудиозаписи были произведены в соответствии с процедурой, установленной законом.

Поскольку этот момент был единственной зацепкой для попытки обжаловать приговор, К.Амбарцумян направила жалобу в Европейский суд по правам человека.

Когда тайное становится явным?

В Страсбурге власти Армении, прежде всего, доказывали, что жалоба является неприемлемой, поскольку не были исчерпаны национальные средства защиты в части обжалования ордера на прослушку. Ведь для этого в УПК предусмотрен определенный срок — 10 дней, и обвиняемая не воспользовалась данной возможностью.

В решении от 5.12.2019 в деле «Hambardzumyan v. Armenia» ЕСПЧ обратил внимание на позицию Кассационного суда по данному вопросу. Тот отметил, что «право лица на обжалование процессуального судебного акта, вынесенного в рамках надзора за досудебным расследованием, возникает с момента, когда данный акт становится доступным для него». Следовательно, срок для подачи апелляции должен исчисляться с момента, когда лицо действительно получило или ознакомилось с данным актом (например, в случаях наблюдения за перепиской, телефонными разговорами и т.п.) или с момента начала следственного действия, например, обыска.

Однако в ЕСПЧ отметили, что хотя суды и были уполномочены рассматривать вопросы, касающиеся допустимости доказательств, они не могли рассматривать жалобу по существу в части нарушения гарантий на уважение к частной жизни. Таким образом, действующее законодательство и судебная практика в данном случае не могут рассматриваться в качестве эффективного средства правовой защиты.

Кроме того, власти не представили ни одного примера, когда апелляционный суд принял к рассмотрению жалобу на процессуальное решение, касающееся части доказательств, положенных в основу обвинительного акта. А решение кассационного суда касалось случая, когда обжаловался ордер на обыск в отношении лица, которому не были предъявлены обвинения.

Суд отметил, что подача апелляции уже на стадии судебного разбирательства также не является эффективным средством, а, значит, не было необходимости в исчерпании данной возможности до обращения в Страсбург.

Разрешение без имени

Разобравшись с возражениями властей, ЕСПЧ проанализировал содержание собственно судебного ордера. Как и подчеркивала К.Амбарцумян, в резолютивной части не было указано ее имени как лица, в отношении которого разрешены аудио- и видеозапись.

Правительство утверждало, что это вытекало из обоснования ордера. Но и тут Суд обратил внимание, что мотивировочная часть является дословным воспроизведением ходатайства начальника управления по борьбе с организованной преступностью. В нем указано, что «действия А.С. содержали элементы преступления, предусмотренного ст.311 Уголовного кодекса, а именно взяточничества».

Таким образом, если следовать толкованию правительства, можно предположить, что в ходатайстве ошибочно указано имя А.С. вместо имени заявителя. В любом случае, ЕСПЧ считает, что «тайное наблюдение, являющееся серьезным вмешательством в право человека на уважение к частной жизни, не может быть санкционировано в виде расплывчатого судебного разрешения, допускающего спекуляции и предположения в части его содержания и, самое главное, лица, в отношении которого применяется данная мера».

Кроме того, судебный ордер должен содержать, в частности, указание на следственное действие, предусмотренное законом об оперативных и разведывательных мерах. А в нем нет такой меры как «аудио- и видеозаписи», упомянутой в судебном постановлении.

Исходя из этого, ЕСПЧ пришел к выводу, что разрешение на тайное наблюдение за заявителем не было предметом надлежащего судебного надзора и не проводилось «в соответствии с законом» в значении §2 ст.8 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод.

Справедливость не пострадала

Впрочем, этого оказалось недостаточно, чтобы признать судебное разбирательство не справедливым в контексте §1 ст.6 конвенции. Суд отметил, что в ходе процесса К.Амбарцумян имела эффективную возможность оспаривать подлинность доказательств и возражать против их использования. И хотя районный суд очень смутно отреагировал на эти доводы, в апелляционной инстанции их изучили по существу и обосновали свое решение поддержать приговор.

ЕСПЧ также констатировал, что оспариваемые доказательства не были единственными, на которых основывался приговор. Районный суд опирался на показания А.С. и других свидетелей, вещественные доказательства, а также оперативные данные задержания. Соответственно, использование данных скрытого наблюдения не противоречило требованиям справедливости, гарантированным §1 ст.6 конвенции.

Тем не менее, Суд обязал правительство заплатить К.Амбарцумян 1200 евро в качестве компенсации морального вреда за вмешательство в ее личную жизнь. А адвокаты могут использовать замечания ЕСПЧ в этом деле в качестве аргументов для признания НС(Р)Д незаконными, если правоохранительные органы допустят аналогичные ошибки, а других доказательств вины не будет.