Признания беглеца

Показания не должны браться во внимание, если допрос проведен без адвоката

Наше дело — предложить, ваше право — отказаться. Приблизительно так рассуждали полицейские, допрашивая подозреваемого в умышленном убийстве в отсутствие адвоката. Однако в Страсбурге указали на существенный изъян в этой логике.

Особо опасный бойфренд

33-летнего бельгийца Филиппа Бёзе арестовали во Франции спустя месяц после того, как он был объявлен в розыск по европейскому ордеру на арест, Он подозревался в умышленном убийстве бывшей подруги Мюриел Б., совершенном в ноябре того же года. Сосед женщины указал на него как на человека, находившегося на месте покушения. А поскольку Ф.Бёзе как раз отбывал срок за насильственные преступления, но сбежал, или точнее — не вернулся в тюрьму из краткосрочного отпуска, другие версии полиция не рассматривала.

Во французской жандармерии он отказался от своего права проконсультироваться с адвокатом, и в судебном заседании об экстрадиции ему помогал государственный защитник.

В канун нового, 2008 года Ф.Бёзе передали бельгийским властям. В полицейском участке его тот час допросили. Беседа длилась почти 4 часа. Ему напомнили о право на какую-либо консультацию до начала разговора, а также о том, что его показания могут быть использованы в качестве доказательств.

Мужчина объяснил, что познакомился с Мюриел в начале 2007 года через его тогдашнюю подругу Кристель Л. Он признался, что находился на месте преступления, но отрицал факт совершения убийства. По словам Ф.Бёзе, женщину убил молотком ее 13-летний сын, а он, мол, вмешался, схватился за древко, но подросток не унимался, продолжая наносить удары.

Ждать скорую и полицию, по понятным причинам, не стал, поэтому, выбросив орудие преступления, сел в машину и уехал. Причем, по его словам, он даже не знал, что женщина погибла.

У обвинения была более логичная версия. Дело в том, что за 2 недели до своей смерти Мюриел Б. написала заявление в полицию, согласно которому Ф.Бёзе пытался убить ее. Тогда-то она и узнала, что он на самом деле — преступник, сбежавший из заключения. Узнав об этом, мужчина решил довести начатое до конца.

Мужчина объяснил, что случайно наехал на свою подругу, и никаких преступных намерений у него не было. Кстати, впоследствии присяжные оправдают его по этому пункту обвинения.

Ф.Бёзе подписал все протоколы допросов без замечаний. Такие же показания он дал перед следственным судьей в суде г.Шарлеруа. На вопрос, выбрал ли он адвоката, мужчина ответил отрицательно. И судья в конце протокола указал, что он информировал главу совета адвокатов, что у подозреваемого нет защитника.

А был ли мальчик?

В ходе допросов Ф.Бёзе признался, что видел свидетеля, опознавшего его, и даже угрожал ему пистолетом, а также заявил, что на месте преступления была еще одна женщина.

Кроме того, он показал, что ранее пригласил Кристел Л. сесть к нему в машину, где она пыталась украсть телефон и кредитку Мюриел. И мужчине пришлось ударить бывшую подругу по лицу, чтобы «защитить» от гнева новой. В конце концов Мюриел Б. предложила бросить подругу в канал, что они и сделали.

В ходе следственного эксперимента Ф.Бёзе опять изменил показания, утверждая, что в тот злополучный день именно По его версии, теперь уже Кристел Л. якобы ссорилась с жертвой, и именно она нанесла смертельные удары молотком. А мальчик? Не было никакого мальчика — он не хотел подвести под статью хоть и бывшую, но беременную от него подругу.

Поскольку законодательство не требует, чтобы адвокат присутствовал при всех следственных действиях, отсутствие защитника просто констатировали в протоколе. То же самое повторилось и в дальнейшем: когда у мужчины спросили, согласен ли он с предъявленными обвинениями или хочет посоветоваться с адвокатом, тот сказал, что согласен, и в протоколе отметили, что Ф.Бёзе отказался от правовой помощи. Правда, когда дело уже собирались передавать в суд, прокурор повторил этот вопрос, и он вдруг решил посоветоваться с адвокатом…

Несвоевременная помощь

Видимо, юридическая помощь дала плоды. Когда спустя 2 года после ареста дело передали в суд, защита подала ходатайства об исключении из материалов всех показаний, которые обвиняемый давал в отсутствие адвоката. При этом со ссылками на прецеденты Европейского суда по правам человека доказывалось, что бельгийское законодательство не соответствует европейским гарантиям.

Но суд решил, что он не может подменять законодателя. Да и ЕСПЧ в своих решениях, дескать, не утверждал, что профессиональный защитник должен присутствовать на всех этапах уголовного производства. А справедливость судебного разбирательства анализируется не в какой-то части, а в целом.

По мнению бельгийского суда, Ф.Бёзе имел возможность общаться с адвокатом после проведения следственных действий. Кроме того, обвинения основываются не столько на его словах, сколько на показаниях свидетелей и результатах экспертиз. Поэтому оснований для удовлетворения ходатайств защиты нет.

В феврале 2010 год, суд присяжных признал Ф.Бёзе виновным в преднамеренном убийстве Мюриел Б. и попытке убийства Кристел Л. и приговорили его к пожизненному заключению.

Кассационный суд, отклоняя жалобу по вопросам права, согласился с тем, что «нельзя автоматически утверждать, что судебное разбирательство было несправедливым для лица, допрошенного полицией и следственным судьей без адвоката». Исходя из этого, суд посчитал ошибочным мнение, что право обвиняемого на правовую помощь является абсолютным по своему характеру.

Правда, 22.05.2012 Европейский союз принял директиву 2012/13/ЕС о праве на информацию в уголовном судопроизводстве. Согласно этому документу, всем лицам, которые подозреваются или обвиняются в совершении уголовного преступления, должны быть незамедлительно уведомлены о праве доступа к адвокату; праве на бесплатную юридическую консультацию; праве быть информированным об обвинениях; праве на устный и письменный перевод, а также праве хранить молчание. И хотя законы обратной силы не имеют, их можно применить для толкования конвенционных гарантий.

Толкование справедливости

Понятно, что напомнить о праве на адвоката и предоставить такую помощь бесплатно — две большие разницы. Т уж совсем негоже искажать своим толкованием позиции Евросуда. Поэтому в решении от 9.11.2018 по делу «Beuze v. Belgium» ЕСПЧ разложил по полочкам все нарушения, допущенные бельгийским правосудием.

Например, правительство доказывало, что присутствие адвоката мало что изменило б — как в части содержания под стражей, так и приговора. Поскольку он не только не признавал себя виновным, но и всячески пытался переложить вину на других лиц. Кроме того, он уже сталкивался с бельгийским правосудием и не мог не знать о своих правах.

Но у страсбургских судей сложилось иное мнение. Так, они отметили, что в обвинительном акте, который был зачитан в начале судебного разбирательства, подробно излагалась вся предыстория Ф.Бёзе, перечислялись следственные действия и их результаты, а также приводились заключения медиков. Были упомянуты как те обстоятельства, которые подсудимый подтвердил на допросах, так и его различные версии произошедшего. И именно эти факты установили рамки для расследования.

При этом жюри присяжных, вынося вердикт в отношении обвинения в покушении на умышленное убийство Кристел Л., отметили, что доказательством этого были, в частности, показания подсудимого. По мнению ЕСПЧ, это демонстрирует, что заявления, сделанные Ф.Бёзе в отсутствие адвоката, являются неотъемлемой частью доказательств.

Также Суд отметил, что председательствующий не предупредил присяжных о ценности показаний обвиняемого для установления его виновности. Это позволило бы им оценить последствия процессуальных упущений, которые могли быть допущены на стадии расследования, для оценки справедливости судебного разбирательства.

В заключении он вновь напомнил о том, насколько строгим должен быть контроль в тех случаях, когда нет веских оснований для ограничения права на доступ к адвокату. ЕСПЧ считает, что в данном случае судебное разбирательство не устранило процессуальные недостатки, возникшие на стадии расследования. Наиболее значимыми также названы следующее факты:

обширные ограничения в праве на доступ к адвокату как во время первого допроса в полиции, так и в ходе последующего расследования, включая следственные действия;

не получив достаточно четкой предварительной информации о праве хранить молчание, подозреваемый дал подробные показания во время содержания под стражей в полиции;

все эти показания были приняты судом присяжных в качестве доказательств без надлежащего изучения обстоятельств, в которых они были даны;

кассационный суд не уделил внимания отсутствию адвоката в период содержания под стражей в полиции, не оценил последствия отсутствия адвоката для защиты прав подозреваемого.

Исходя из этого, ЕСПЧ пришел к выводу, что были нарушены §1 и п.«с» §3 ст.6 конвенции.

Однако какой-либо денежной компенсации Ф.Бёзе не получит. В таких случаях Евросуд, как правило, ограничивается фразой, что его решение уже является достаточной сатисфакцией за нарушенные права. Тем более что заявитель теперь может обжаловать вердикт и, возможно, получить менее строгое наказание. А это для него куда важнее денег.