Европейский суд по правам человека принял к рассмотрению обращения двух российских юристов, которые жаловались на необоснованные обыски. ЕСПЧ поинтересовался у правительства РФ, даны ли юристам гарантии, связанные с их «профессиональной тайной». Решение в данном деле даст ответ, могут ли юристы получить равные с адвокатами процессуальные права. Причем оно в полной мере может использоваться и украинскими юристами для обжалования законности обысков их офисов или жилья.
Пришел, увидел, обыскал…
В 2011 году к Алексею Силиванову, директору екатеринбургской юридической компании, пришли с обыском. Одна из его клиенток оказалась связана с махинациями с недвижимостью. Следователь решил обыскать квартиру юриста, поскольку тот «является соучастником, поддерживает с подозреваемой близкие отношения и может хранить документы, имеющие отношение к делу».
Жилье проверили и ничего не нашли, а сам А.Силиванов отправился в суд обжаловать постановление об обыске. По его словам, близкие отношения с подозреваемой ничем не доказаны, а следователь не указал, что именно он хочет найти дома у юриста.
Но апелляционная инстанция в целом согласилась с постановлением районного суда. Исправили лишь указание на то, что А.Силиванов является соучастником, на «может являться».
Тогда же, в 2011 году, юрист обратился в Страсбург. Он указал в жалобе, что «обыск помещений юристов должен быть предметом особенно тщательного контроля, ведь запугивать их недопустимо», напомнив ЕСПЧ его собственную позицию в деле «Elci and Others v. Turkey» (решение от 13 ноября 2003 года). Поэтому власти безосновательно нарушили неприкосновенность его жилища (ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод).
ЕСПЧ одновременно приняла к рассмотрению жалобу другого юриста – Сергея Мезенцева из Орска. В 2011-м он представлял некую компанию П. в налоговом споре, а в следующем году ее гендиректора стали подозревать в уклонении от уплаты налогов. Следователи проверили не только дом юриста (где ничего не нашли), но и офис как «место происшествия», причем без разрешения суда (поскольку адвокатом С.Мезенцев не был).
Из офиса правоохранители забрали жесткий диск. Найденную на нем информацию налоговые органы использовали в суде против как минимум трех клиентов. Спустя полгода юристу вернули накопитель, а обвинения гендиректору П. так и не предъявили.
Судебное обжалование и в этом случае не дало результата. В жалобе в Страсбург С.Мезенцев отмечает: «Хотя я не адвокат, но оказываю юридические услуги и должен обеспечить конфиденциальность дел клиентов. Поэтому власти должны были предоставить мне гарантии, как у адвокатов — например, обыск должен был санкционировать суд».
Тайны есть у всех!
ЕСПЧ не только принял жалобы юристов, но и адресовал правительству ряд вопросов. Один из них звучит так: «предоставлены ли заявителям достаточные процессуальные гарантии против вмешательства в их профессиональную тайну?»
Примечательно, что ЕСПЧ использовал формулировку «профессиональная тайна» по отношению к неадвокатам. Хотя ряд российских адвокатов считают, что за «простыми» юристами нелогично признать право на аналог адвокатской тайны. Ведь они получат права адвокатов, но не будут уравнены в обязанностях и ответственности. С точки зрения Уголовного процессуального кодекса, они не являются спецсубъектами – наряду, например, с бухгалтерами и аудиторами.
Также ставится под сомнение требования указывать конкретные предметы, которые надо найти во время обыска. Мол, во-первых, они невыполнимы, а во-вторых, выхолащивают саму суть обыска. С другой стороны, следователи, как правило, толком не объясняют, зачем нужно провести обыск, а вместо этого используют шаблонные фразы и голословные утверждения. И если суды начнут требовать от следствия достаточных доказательств и конкретности, что планируется обнаружить и изъять, тогда и жалоб на необоснованные обыски станет в разы меньше.
Тем не менее, в адвокатской среде соглашаются, что Евросуд может признать вторжение в личную жизнь (из-за неопределенности предмета обыска, отсутствия оснований и т. п.). Но, категорически отвергают идею о том, что юристам надо предоставить адвокатские гарантии при обыске.
Так, в решении от 31.01.2017 в деле «Рожков против Российской Федерации, №2» ЕСПЧ уже рассмотрел аналогичную проблему в контексте ст.8 конвенции. Поскольку заявитель не обосновал, что российские законы гарантируют сохранение профессиональной тайны простому юристу, Суд отверг все ссылки на конфиденциальность отношений с клиентом, ведь любая профессиональная деятельность и бизнес включают в себя такие вопросы.
Гарантии конфиденциальности
В то же время ЕСПЧ занимает другую позицию, если заявители являются адвокатами. Например, в решении от 9.04.2009 в деле «Колесниченко против Российской Федерации» сформулированы дополнительные критерии, которые помогают оценить обоснованность обыска у адвоката.
К ним, относятся, в частности,
«…тяжесть преступления, в связи с которым проводятся обыск и изъятие, была ли получена санкция судьи или лица, наделенного судебными полномочиями, или проводилась ли впоследствии судебная проверка, было ли постановление основано на разумном подозрении, и были ли пределы вмешательства разумно ограничены. Суд должен также проверить способ проведения обыска и – если речь идет об адвокатской конторе – проводится ли он в присутствии независимого наблюдателя, обеспечивающего неприкосновенность предметов, относящихся к профессиональной тайне. Наконец, Суд должен принять во внимание масштабы последствий для работы и репутации лиц, затронутых обыском» (п. 31 постановления).
Правда, другие эксперты связывает адвокатскую тайну не с обязанностями адвоката, а с правом человека на доступную и эффективную судебную защиту. Они считают, что юрист должен иметь возможность пообещать своему клиенту уважение к тайне, которое учитывают закон и суд. Но в российском обществе (в том числе среди носителей профессии и их клиентов) нет консенсуса, что без такой привилегии вообще невозможна качественная юридическая услуга.
В то же время, можно исходить из того, что основа гарантии – «передача конфиденциальной информации лицу, воспринимаемому, как профессиональный юридический советник». Ее сформулировал английский суд еще в деле «Wheeler v Le Marchant» (1881, L.R. 17 Ch.D. 675) и подтвердил в деле «Three Rivers District Council and Others v The Governor and Company of the Bank of England» (2004, UKHL 48).
Кроме того, в последнем деле суд включил в понятие «совет» не только изложение законов, но и рекомендации, как вести себя клиенту в определенной ситуации. Поэтому, по мнению экспертов, юристы должны активно защищать свои права, «чтобы не пришлось всем поголовно записываться в адвокаты».
Під час обшуку чи то в юриста, чи то в адвоката слідчі можуть натрапити на конфіденційну інформацію, яка не має стосунку до їхньої справи.
Материалы по теме
Комментарии
К статье не оставили пока что ни одного комментария. Напишите свой — и будете первым!