Непедагогічна проза «дитячого розкладання»

«Чому цих мерзотників не розстріляти, невже потрібно чекати, поки вони виростуть у ще більших розбійників?»

75 років тому, в 1936-му, завершилося розслідування справи про самогубства піонерів, яких тримали в колоніях НКВС для малолітніх злочинців. Оглядач «Власти» Євген ЖИРНОВ вивчив особливості радянської системи перевиховання юних правопорушників.

«Зареєстровано до 3000 злісних хуліганів-підлітків»

Селище міського типу Надвоїці останніми роками стало відомими тому, що тут жив, учився в школі й викладав після університету майбутній міністр внутрішніх справ РФ Рашид Нургалієв, батько якого очолював одну з місцевих виправно-трудових установ МВС. Слід зазначити, що в селищі функціонують дві колонії, причому одна з них до 1959 року була для малолітніх злочинців і вела свою історію від Першої дитячої трудової колонії Біломоро-Балтійського ком¬бінату НКВС.
Створили цю установу, як і багато подібних, після подій 1935-го. На той час кримінальна ситуація в Москві залишалася напруженою. Після голоду 1932—1933 років, коли знедолені з України, Поволжя і  Пів¬нічного Кавказу вирушили до Москви, вулиці радян¬ської столиці знову заполонили безпритульні. Проте і тут рівень життя потребував багато кращого, що під¬штовхувало не тільки приїжджих, а й москвичів добувати хліб насущний незаконними способами.
Все це викликало обурення москвичів, яке доходило до краю, оскільки ні міліція, ні прокуратура, ні суди, по суті, нічого не робили. Офіційна ж пропаганда не втомлювалася повторювати, що безпритульність і бездоглядність у радянській соціалістичній державі переможено давно, повністю й остаточно.
Важко сказати, як довго могла зберігатися така ситуація, якби серед обурених москвичів, котрі писали листи керівникам країни, не опинився нарком оборони і член політбюро Клим Ворошилов. Для нього останньою краплею стала замітка в газеті «Рабочая Москва», де розповідалося про те, що двоє 16-річних підлітків скоїли два вбивства. Їх засудили до 10 років позбавлення волі, а потім строк ув’язнення зменшили до 5-и.
Через 4 дні К.Ворошилов писав Йосипу Сталіну і В’ячеславу Молотову: «Посылаю вырезку из газеты «Рабочая Москва» за №61 от 15.III.35, иллюстрирующую, с одной стороны, те чудовищные формы, в которые у нас в Москве выливается хулиганство под¬ростков, а с другой — почти благодушное отношение судебных органов к этим фактам (смягчение приговоров наполовину и т.д.). Тов. Вуль (начальник московської міліції. — Прим. ред.), с которым я разговаривал по телефону по этому поводу, сообщил, что случай этот не только не единичен, но что у него зарегистрировано до 3000 злостных хулиганов-под¬ростков, из которых около 800 бесспорных бандитов, способных на все. В среднем он арестовывает до 100 хулиганствующих и беспризорных в день, которых не знает куда девать (никто их не хочет принимать).
Не далее как вчера 9-летним мальчиком ножом ранен 13-летний сын зам. прокурора Москвы т.Кобленца. Комиссии т.Жданова (по школам) и т.Калинина (по беспризорным и безнадзорным детям) на днях внесут свои предложения в ЦК. Но и после этого вопрос об очистке Москвы от беспризорного и преступного детского населения не будет снят, т.к. не только т.Вуль, но также тт.Хрущев, Булганин и Ягода заявляют, что они не имеют никакой возможности размещать беспризорных из-за отсутствия детдомов, а следовательно, и бороться с этой болячкой.
Думаю, что ЦК должен обязать НКВД организовать размещение не только беспризорных, но и безнадзорных детей немедленно и тем обезопасить столицу от все возрастающего детского хулиганства. Что касается данного случая, то я не понимаю, почему этих мерзавцев не расстрелять. Неужели нужно ждать, пока они вырастут еще в больших разбойников?» (Тут і далі лексичні та стилістичні особливості цитованих джерел збережені. — Прим. ред.)

«Група хуліганів гвалтувала слабших вихованців»

З вирішенням питання не зволікали. Постанова ЦВК СРСР і Раднаркому СРСР «Про заходи боротьби зі злочинністю серед неповнолітніх» вийшла у світ 7 квітня 1935 року. На її виконання почали створювати мережу колоній для малолітніх правопорушників. Пристосовували будь-які придатні для цих потреб приміщення, включаючи і бараки в Надвоїцях, де раніше жили будівельники зданого в експлуатацію Біломоро-Балтійського каналу.
Схема реалізації рішення партії та уряду не вирізнялася особливою витонченістю. Безпритульників, яких відловили на вулицях, а також тих, хто не раз потрапляв у міліцію, відправляли в прийомники-розподільники, де їх тримали протягом місяця для встановлення особи і пошуку родичів, після чого відправляли в дитячі будинки чи колонії для малолітніх. У ті ж колонії потрапляли засу¬джені діти й підлітки.
Щоб відокремити звичайних малолітніх правопорушників від юних рецидивістів, останніх відправляли в колонії закритого типу. Тих же, хто був засу¬джений уперше або взагалі потрапив у колонію без вироку суду, тримали в коло¬ніях відкритого типу. Тут судимих і несудимих підлітків намагалися селити в різних приміщеннях. Причому з несудимих створювали піонерські організації, а най¬більш свідомих на¬віть приймали в комсомол.
На перший погляд, усе виглядало цілком логічно. Чотири години в день малолітні правопорушники вчилися в створених при колоніях школах, ще чотири — працювали на виробництві, а решту часу мали перевиховуватися під керів¬ництвом вихователів і піонервожатих. Проте в реальності все було дещо інакше.
Не минуло й року після організації мережі нових колоній, як у Першій дитячій трудовій колонії Біломоро-Балтійського комбінату НКВС 20 листопада 1935-го сталася надзвичайна подія. Прокурор СРСР Андрій Вишинський доповідав у ЦК ВКП(б): «Мною получено сообщение от прокурора Беломоро-Балтийских лагерей НКВД т.Епишина о двух случаях самоубийства воспитанников в колонии для малолетних «Надвоицы». В ночь на 20 ноября с.г. в общей камере изолятора колонии был найден повесившийся воспитанник Аристов. Как видно из сообщения прокурора лагеря, расследованием установлено следующее: в колонии среди воспитанников имелась группа хулиганов в 15 чел., которая в течение продолжительного времени избивала пионеров и других ребят, оскорбляла воспитателей и руководителей колонии, играла в карты, насиловала более слабых воспитанников и т.д.
Аристов находился в изоляторе вместе с этой группой. Вследствие отсутствия должного надзора со стороны администрации Аристов проиграл главарям этой хулиганствующей группы все пайки (хлеб и обеды) за 2 года вперед. Кроме этого, он проиграл 2 млн «носиков» (т.е. ударов по носу колодой из самодельных карт). Обыгравшие систематически били Аристова по носу картами и поедали его паек, давая ему из жалости объедки, и всячески издевались над ним.
В ночь на 20 ноября с.г. один из главарей этой группы предложил Аристову сыграть на последнюю ставку — «жизнь» — или отыграть все ранее проигранное. Аристов проиграл и должен был повеситься, что и было ночью приведено в исполнение. Расследованием установлено, что Аристов самостоятельно повеситься не мог и ему помогли в этом обыгравшие его заключенные. Дело это было на месте следствием закончено и 4—5 декабря рассмотрено в колонии показательным процессом. Осуждены: заведующий изолятором к 2 годам лишения свободы и 15 воспитанников к лишению свободы на срок от 2 до 10 лет».

«Ще 4 випадки замаху на самогубство»

Про другу подію в доповіді А.Вишинського йшлося: «В период расследования по делу о самоубийстве Аристова, 30 ноября с.г., в одном из корпусов колонии, занимаемых воспитанниками-пионерами, утром был обнаружен повесившийся пионер Копытин. Предварительные данные расследования, как сообщает прокурор лагеря, устанавливают, что самоубийство было совершено в виде протеста против необоснованного обвинения Копытина администрацией колонии в краже. Учитывая, что оба эти факта самоубийства воспитанников колонии, а также другие материалы, имеющиеся в моем распоряжении, свидетельствуют о преступном отношении администрации колонии к своим обязанностям, мною командируется на место для всестороннего расследования пом. прокурора Союза ССР т.Зорин».
За результатами додаткового розслідування прокурор СРСР повідомляв у ЦК: «В отношении самоубийства пионера Копытина дополнительным расследованием установлено следующее: в ночь на 30 ноября Копытин дежурил по общежитию воспитанников. Утром трое воспитанников стали обвинять его в том, что у них во время его дежурства пропали вещи, а один из них снял с Копытина бушлат взамен похищенного. На Копытина, которого характеризуют как крайне нервного ребенка, это очень сильно подействовало и привело его к самоубийству. Старший руководитель Александров (из заключенных), которому все эти факты были известны, не принял никаких мер к тому, чтобы успокоить Копытина и выяснить виновных в пропаже вещей».
Проте на цьому епідемія самогубств не закінчилася.
«После смерти Аристова и Копытина, — писав А.Вишинський, — под влиянием этих событий, в колонии имело место еще 4 случая покушения на самоубийство. Сколько-нибудь серьезных оснований для самоубийства во всех этих случаях не было, а в двух случаях имеются все основания предполагать наличие симуляции покушения на самоубийство».
Одначе в таких випадках потрібно було встановити і покарати винних. Визнати той факт, що причиною стали умови, створені в колоніях НКВС для малолітніх, А.Вишинський не міг. Тому все звернули на окремих працівників ¬установи й контрреволю¬ціонерів, котрі в ній працювали: «Вследствие преступной бездеятельности заведующего изолятором Белышева, начальника учебно-воспитательной части колонии Полюдова и администрации колонии в целом в изоляторе для несовершеннолетних никакой воспитательной работы с ребятами не велось, а культивировались обычаи преступного мира... Все указанные факты явились результатом плохого состояния политико-воспитательной работы, совершенно неудовлетворительного состава воспитателей и преподавателей этой колонии. Учебно-воспитательную часть колонии возглавлял бывш. провокатор Полюдов, его ближайшие сотрудники по учебно-воспитательной части систематически пьянствовали. Преподавательский состав школы в большинстве своем состоит из осужденных за контрреволюционные преступления. Политической проверки преподавательского состава не производилось.
Среди воспитанников на протяжении второй половины 1935 года имел место ряд антисоветских проявлений (рисование фашистской свастики на тетрадях и друг. предметах, изготовление из носового платка фашистского флажка с контрреволюционной надписью и т.п.). На эти факты руководством колонии должного внимания обращено не было».
Вибір і покарання винних також цілком відповідали духу часу.
«Начальника колонии Видемана, — повідомляв А.Вишинський, — я счел возможным суду не предавать, учитывая его добросовестную работу на Беломорканале и тяжелые условия, в которых протекала его деятельность в колонии вследствие отсутствия долж¬ного руководства и помощи со стороны руководства Белбалтлагерей. В дисциплинарном порядке приказом по Белбалткомбинату Видеману объявлен строгий выговор с предупреждением. Одновременно мною поставлен перед ¬т.Ягодой вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности начальника Белбалтлагерей т.Успенского и начальника культурно-воспитательного отдела т.Захарова, о скорейшей замене начальника колонии «Надвоицы» Видемана, как не справившегося с работой, и о пересмотре всего состава учебно-воспитательной части колонии».
Під суд потрапили тільки «колишній провокатор» Полюдов і старший керівник Александров, та й вони легко відбулися: спочатку їх засудили до 2 років умовно. І тільки після втручання прокуратури СРСР Полюдов відправився в табір на 3 роки, Александров — на 2. А вся система продовжувала існувати в незмінному вигляді, і в 1940 році в описі таборів і колоній ГУЛАГ, підготовленому для внут¬рішнього користування в НКВС, наголошувалося: «Действующие в системе ГУЛАГа 162 приемника-распределителя за четыре с половиной года своей работы пропустили 952834 подростка... В настоящее время в системе ГУЛАГа действуют 50 трудовых колоний закрытого и открытого типа... С момента решения ЦК ВКП(б) и СНК через трудовые колонии пропущено 155506 подрост¬ков в возрасте от 12 до 18 лет, из которых 68927 судившихся и 86579 не судившихся... На 1 марта 1940 года в колониях ГУЛАГа насчитывалось 4126 пионеров и 1075 членов ВЛКСМ».

«Розкладені діти, є небезпечною заразою»

У звіті НКВС наводилися численні цифри, які мали свідчити про успіхи відомства в роботі з юними правопорушниками. Напри¬клад, у ньому мовилося, що «за 1939 год трудовые колонии ГУЛАГа для несовершеннолетних выполнили производственную программу на 169778 тыс. руб., преимущественно по изделиям широкого потребления».
Але підрахунок того, скільки малолітніх вихованців загинуло, а скільки стало професійними злочинцями, не проводився. НКВС, як пізніше наголошувалося в численних дослідженнях, передусім був виробничим, а не виховним відомством. Тому головним результатом усієї виконаної роботи стало те, що, як тільки в країні почалася війна, молодіжна злочинність знову перетворилася на проблему, причому настільки гостру, що дитячий письменник Корній Чуковський у 1943 році писав Й.Сталіну: «Глубокоуважаемый Иосиф Виссарионович! После долгих колебаний я наконец-то решился написать вам это письмо. Его тема — советские дети. Нужно быть слепым, чтобы не видеть, что в огромном своем большинстве они благородны и мужественны. Уже одно движение тимуровцев, подобного которому не существует нигде на земле, является великим триумфом всей нашей воспитательной системы. Но именно потому, что я всей душой восхищаюсь невиданной в истории сплоченностью и нравственной силой наших детей, я считаю своим долгом советского писателя сказать вам, что в условиях военного времени образовалась обширная группа детей, моральное разложение которых внушает мне большую тревогу. Хуже всего то, что эти разложившиеся дети являются опасной заразой для своих товарищей по школе».
Корній Іванович, м’яко кажучи, кривив душею. Коли після розгляду його листа в московські школи для проведення перевірки направили відповідальних працівників апарату ЦК ВКП(б), з’ясувалося, що піонерська організація, по суті, перестала існувати і вся робота звелася до проведення час від часу піонер¬ських лінійок. А масштаби тимурівського руху виявилися дуже перебільшеними. Але в чому К.Чуковський, безумовно, був правий, то це в тому, що школи не справлялися з малолітніми правопорушниками.
«Школьные коллективы, — писав він Й.Сталіну, — далеко не всегда имеют возможность избавиться от этих социально опасных детей. Около месяца назад в Машковом переулке у меня на глазах был задержан карманный вор. Его привели в 66-е отделение милиции, и там оказалось, что этот вор-профессионал, прошедший уголовную выучку, до сих пор как ни в чем не бывало учится в 613-й школе! Он учится в школе, хотя милиции отлично известно, что он не только вор, но и насильник: еще недавно он ударил стулом по голове свою мать за то, что она не купила ему какой-то еды. Фамилия этого школьника Шагай.
Я беседовал о нем с директором 613-й школы В.Скрипченко, и она сообщила мне, что он уже четвертый год находится во втором классе, попрошайничает, ворует, не хочет учиться, но она бессильна исключить его, так как ра¬йоно возражает против его исключения. Я не осмелился бы писать вам об этом случае, если бы он был единичным. Но, к сожалению, мне известно большое количество школ, где имеются социально опасные дети, которых необходимо оттуда изъять, чтобы не губить остальных.
Вот, например, 135-я школа Советского района. Школа неплохая. Большинство ее учеников — нравственно здоровые дети. Но в классе 3 «В» есть четверка — Валя Царицын, Юра Хромов, Миша Шаковцев, Апрелов — представляющая резкий контраст со всем остальным коллективом. Самый безобидный из них Юра Хромов (с обманчивой наружностью тихони и паиньки) принес недавно в класс украденную им жен¬скую сумочку. В протоколах 83-го отделения милиции ученики этой школы фигурируют много раз. Сережа Королев, ученик 1-го класса «В», занимался карманными кражами в кинотеатре «Новости дня». Алеша Саликов, ученик 2-го класса «А», ¬украл у кого-то продуктовые карточки. И т.д. и т.д.».
Написав К.Чуковський і про те, що також підтвердила перевірка ЦК, — міліція з дитячою злочинністю якщо і боролася, то не справлялася: «Стоит провести один час в детской комнате любого отделения милиции, чтобы убедиться, как малоэффективны те меры, которые находятся в распоряжении милицей¬ских сержантов — большей частью комсомолок 17-летнего возраста. Комсомолки работают очень старательно, с большим педагогическим тактом, но вряд ли хоть один вор перестал воровать оттого, что ему в милиции прочитал наставление благородный и красноречивый сержант».
Письменник пропонував ужити термінових і радикальних заходів: «Как бы я ни возмущался проступками этих детей, я никогда не забываю, что в основе своей большинство из них — талантливые, смышленые, подлинно советские дети, которых нельзя не любить. Они временно сбились с пути, но еще не ¬поздно вернуть их к полезной созидательной работе.
Для их перевоспитания необходимо раньше всего основать возможно больше трудколоний с суровым военным режимом типа колонии Антона Макаренко. Режим в этих колониях должен быть гораздо более строг, чем в ремесленных училищах. Основное занятие колоний — земледельческий труд. Во главе каждой колонии нужно поставить военного. Для управления трудколониями долж¬но быть создано особое ведомство, нечто вроде наркомата безнадзорных детей. В качестве педагогов должны быть привлечены лучшие мастера этого дела, в том числе бывшие воспитанники колонии А.Макаренко.
При наличии этих колоний можно произвести тщательную чистку каждой школы: изъять оттуда всех социально опасных детей и тем спасти от заразы ¬основные кадры учащихся. А хулиганов — в колонии, чтобы по прошествии определенного срока сделать из них добросовестных, дисциплинированных и трудолюбивых советских людей! Может быть, мой проект непрактичен. Дело не в проекте, а в том, чтобы сигнализировать вам об опасности морального загнивания, которая грозит нашим детям в тяжелых условиях войны. Прежде чем я позволил себе обратиться к вам с этим письмом, я обращался в разные инстанции, но решительно ничего не добился».

«Міліція розгулює по ринку і нічого не бачить»

Небагато змогла добитися і міліція, попри допомогу і підтримку на найвищому рівні. Як наголошувалося в доповіді про результати перевірки московських шкіл співробітниками ЦК ВКП(б), головною причиною злочинності неповнолітніх була бездоглядність дітей. У переважної більшості батьки або воювали, або працювали на заводах і фабриках, перебуваючи на казарменому становищі. Тому нічого радикального власті не зробили.
Мало того, внаслідок зростання хуліганства і грабежів діти почали для самозахисту об’єднуватись у дворові групи. Деякі з них під впливом дорослих карних злочинців з часом перетворювалися на злодійські й навіть бандитські зграї.
Після закінчення війни ніяких важливих змін не відбулося. Безпритульність, бездоглядність і дитяча злочинність анітрохи не зменшились. У численних документах НКВС, ВЛКСМ і місцевих партійних і радянських органів говорилося, що причиною погіршення ситуації стала амністія, оголошена на честь перемоги, в результаті якої на волю вийшли злочинці, які не змінились і згубно впливали на дитячі уми.
При цьому автори документів забули про те, що в 1946—1947 роках у країні знову почався голод і люди змушені були добувати їжу всіма можливими способами. А оскільки жорсткий дисциплінарний режим на підприємствах, запрова¬джений перед війною, так і не відмінили, дітвора за¬лишалася без нагляду батьків. Правда, тепер бездоглядні чада, особливо в Москві, від насильницьких злочинів перейшли до іншого виду правопорушень — спекуляції.
Залучення малоліток до незаконної торгівлі влада відзначала ще під час війни: тоді в столиці діти головним чином перепродували квитки в кіно. Вони вранці скуповували всі квитки на найбільш затребувані — вечірні — сеанси, а потім перепродували їх у два-три рази дорожче. У звіті співробітників ЦК наголошувалося, що в Москві є кілька надзвичайно багатих підлітків, які не тільки торгують самі, а й почали наймати однолітків для збільшення ¬обігу. Причому сувора заборона на продаж «вечірніх» квитків неповнолітнім ні до чого не привела.
Після війни змінилося тільки одне: різко розширився асортимент товарів, які діти, порушуючи радянські закони, перепродували. Сучасники писали, що біля входу на будь-який ринок Москви рядами стоять торгуючі дівчатка. Найбільш ходовим товаром уважалися дріжджі й продовольчі картки. Причому масштаби торгівлі краденими картками були такими великими, що в результаті це стало предметом обговорення на нараді з боротьби з кримінальною злочинністю, яка проходила в Москві в грудні 1945 року.
Представниця Мос¬міськсуду Кузнецова розповідала про підлітків: «Они торгуют чем угодно, начиная от карточек, которыми торгуют почти в открытую. Я вернулась недавно из дома отдыха, куда нужно было сдавать литерную карточку (на додатковий пайок керівних працівників. — Прим. ред.) помимо других. Там были некоторые работники, не обладающие литерными карточками, так они их покупали... Милиция разгуливает по рынку и ничего не видит, видит какую-нибудь женщину, которая свои пол-литра водки продает, а подростки безнаказанно торгуют. С этим надо что-то делать».
Говорила Кузнецова і про кричущі випадки кримінальних злочинів: «Примерно 2 года тому назад мы судили одного подростка N. Ему было около 14 лет, ему дали условное осуждение. Спустя некоторое время его судили в деле группового изнасилования. Когда выносился приговор, оказалось, что он ушел из зала суда, так как не был под стражей. Через год к нам поступило дело N и X. У них было 37 обнаруженных краж, в которых они признались, и 27 необнаруженных. Я его спрашиваю: «Скажи, где же ты находился этот год?» Так как родители не знали, где он находится. Я, говорит, из суда пошел в кино «Повторный» (а нужно сказать, что кино «Повторный» почти что притон для несовершеннолетних преступников) и встретил там X, мы договорились, пошли вместе, совершили кражу, а где жили этот год — на чердаке, говорит, дом не знает, но на Новинском бульваре. Эта пара совершала кражи на сумму, можете себе представить какую, если они в день проживали от 3 тыс. до 5 тыс. руб., покупали вино и сладости в коммерческом магазине».

«Завела в порожній вагон електропотяга і вбила»

Чимало злочинів скоювали діти і підлітки й у подальші роки. У 1951-му Міністерство держбезпеки СРСР, в чиєму віданні тоді перебувала міліція, інформувало Міністерство освіти РРФСР: «Имеют место неединичные случаи, когда учащиеся совершают тяжкие преступления.
26 марта 1950 года в г.Ленинграде на вечере учащихся школ Октябрь¬ского района на почве хулиганских побуждений произошла драка, во время которой ученик 9-го класса школы №252 Уваров убил ножом ученика 256-й школы Малкина, нанес ножевое ранение ученику той же школы Бакмендо, члену ВЛКСМ, и рабочему металл¬бытконторы Кальманович. Уваров привлечен к уголовной ответственности.
16 июня 1950 года в пригороде Уфы (Башкир¬ская АССР) ученик школы №12 Маяков Николай,
11 лет, собирал ягоды. Туда же пришли ученики той же школы — Мукминов и Фатыхов, оба 1936 года рождения, которые, поссорившись с Маяковым, убили его палкой, а труп бросили в реку. Мукминов и Фатыхов преданы суду.
9 сентября 1950 года в Николаевском районе Ростовской области учащиеся местной школы — Русаков, Прудников, Вифлянцев и Старичков, все 1936 года рождения — изнасиловали Мельникову Анну, 10 лет. Все четверо привлечены к уголовной ответственности.
В г.Уфе (Башкирская АССР) ликвидирована группа воров в числе шести человек. 26 ноября 1950 года участники этой группы изнасиловали 14-тилетнюю девочку Берзину и заразили ее венерической болезнью. Преступники арестованы. Больным венерической болезнью оказался ученик школы №10 Валлиулин Харис, 1934 года рождения».
У тій же доповіді наводилися й абсолютно кричущі факти: «Отдельные работники районных отделов народного образования не проявляют тревоги за судьбы безнадзорных детей, занимаются волокитой при определении их на работу и в детские дома. В 1946 году в Кировский отдел народного образования г.Москвы был представлен материал для направления в детский дом Осетровой Светланы, 1940 года рождения. С семилетнего возраста Светлана стала уходить из дома, разъезжать по городам Советского Союза и заниматься попрошайничеством. В Москве она задерживалась милицией большое количество раз, однако районный отдел народного образования в детский дом ее не определил. В августе 1950 года на Ярославском вокзале Светлана познакомилась с женщиной, тоже занимавшейся нищенством, и взяла у нее трехлетнего мальчика, чтобы собирать вместе с ним подаяние. Не найдя матери ребенка на месте, Светлана держала его при себе 3 дня, а затем завела в пустой вагон электропоезда и убила. Отец Светланы работает на железной дороге проводником пассажирских поездов дальнего следования. От дальнейшего воспитания дочери отказывается. Районный отдел народного образования и после этого никаких мер к устройству Осетровой Светланы не принимает».
Проте в цілому складалося враження, що всі відомства, як завжди, перекладали відповідальність одне на одного. Міліція доповідала, що школи недостатньо займаються виховною роботою, а педагоги повідомляли, що міліція недостатньо бореться з малолітніми карними злочинцями. А про те, що проблема не вирішується, свідчили численні документи. Тяжких дітей влаштовували в школи і дитбудинки, але красти вони не припиняли.
У доповіді міністра держ¬безпеки Віктора Абакумова в ЦК ВКП(б) за підсумками 1950 року йшлося: «Если в 1948 году за уголовные преступления было привлечено к ответственности 1040 учащихся и воспитанников в возрасте 12—16 лет, что составляло 11% от общего числа малолетних правонарушителей, то в 1949 году к уголовной ответственности привлечено 1700 школьников и воспитанников, или 28% от общего количества преступников того возраста... В г.Москве двоюродные братья Елисейкины — Анатолий, ученик 6-го класса школы №274, и Михаил, ученик 3-го класса школы №265, часто не посещали школу, ходили на рынки и по магазинам. В октябре 1949 года они совершили кражу театральных билетов из кассы филиала Большого театра, которые с помощью своей бабушки продали».
З часом статистика дитячої злочинності змінювалася на краще, але кількість юних правопорушників залишалася вражаючою. У 1951 році МДБ навело цифри за 1950 рік і першу половину наступного: «в течение полутора лет за уголовные преступления и различные правонарушения задерживалось 510647 несовершеннолетних».
І знову винних у ситуації, що склалася, шукали в усіх міністерствах і відомствах. Проте всім було зрозуміло, що дитяча і підліткова злочинність — результат голоду й злиднів.
«Как установлено, — писав у одній з доповідей ¬В.Абакумов, — совершению преступлений во многом способствует то обстоятельство, что по вине администрации отдельных учебных заведений и предприятий для учащихся и молодых рабочих создаются ненормальные бытовые условия: общежития не благоустроены, неудовлетворительно организовано питание, ремонт одежды, обуви и банно-прачечное обслуживание».
Ця істина підтверджувалася потім багато років. Як тільки матеріальне становище громадян СРСР покращувалося, молодіжна злочинність знижувалась. Але при погіршенні життя вона поверталася на колишній рівень або била нові рекорди. І саме на це і слід звертати увагу. Особливо чиновникам.

Євген ЖИРНОВ, «Коммерсант-Власть»