Председатель ВРКА Ольга Дмитриева:

«На съезде были настоящие жесткие провокации»

Председатель Высшей ревизионной комиссии адвокатуры Ольга Дмитриева считает, что продемонстрированное частью ее коллег на съезде поведение — далеко от цивилизованного, и адвокатам нужно учиться слушать друг друга и искать компромиссы. При этом она позитивно оценивает принятые решения. Своей точкой зрения Ольга Леонидовна поделилась с корреспондентом «ЗиБ».

— Ольга Леонидовна, по отзывам участников съезда, ситуация на этом форуме была достаточно напряженной. Как бы вы прокомментировали то, что там происходило?

— На самом деле, ситуация сейчас и в стране сложная. Конечно, это социальное напряжение отражается на работе всех институтов, включая адвокатуру. В день работы съезда с самого утра многие были очень напряжены, раздражены, в первую очередь из-за того, что была выставлена охрана. Сейчас на этом многие спекулируют, обвиняют во всем организаторов съезда. Хотя на самом деле я попала на съезд только благодаря тому, что там была охрана. Потому что вход заблокировал журналист газеты «Морской гудок», и только благодаря усилиям «Титана» его удалось немного подвинуть. Кто его туда привел — неизвестно.

Можно, конечно, говорить о том, что охрана была не нужна, но трудно представить, как бы работал съезд, если бы на него пришли абсолютно все желающие. Учитывая происходящие в стране события, все мероприятия, которые рассчитаны на большое количество людей, не должны проходить без охраны. Если ситуацию не контролировать, ее можно довести до абсурда. Трагедия, которая произошла 2 мая в Одессе, тому подтверждение.

— Какие проблемы возникли уже в ходе работы съезда?

— Не столько внешние, сколько внутренние. Часть киевской делегации отличилась некорректным поведением, из-за чего съезд очень долго не мог начать работу . Несколько раз переголосовывали кандидатуру председательствующего, потому что кое-кто из делегатов перебегал из ряда в ряд, чтобы их несколько раз посчитали. В конце концов решили провести поименное голосование, и, конечно, это заняло массу времени. По-другому было просто нельзя: каждый раз после очередного оглашения результатов часть делегатов ставило их под сомнение. После поименного голосования, когда киевская делегация поняла, что их кандидат не «прошел», начался открытый срыв работы съезда.

Все ведь понимали, что от председательствующего зависит очень многое: он ведет съезд, выносит на голосование решения. Очевидно, что с этим и было связано желание продвинуть на это место «своего». После того, как такие попытки сорвались, некоторые делегаты стали сознательно затягивать работу съезда, выдвигать ненужные, и не имеющие отношения к делу предложения, которые председательствующий тем не менее должен был ставить на голосование, 250 делегатов должны проголосовать, счетная комиссия — посчитать. Все это занимает минимум 10—15 минут. И так, представьте, — по каждому предложению.

К какому-то более или менее предметному обсуждению мы подошли уже ближе к ночи. И тут развернулось настоящая остросюжетная драма — с блокированием сцены, истериками, сцеживанием молока буквально на руки ведущего. Это просто ужасно, даже не хочется это комментировать, потому что такое поведение выходит за какие-либо рамки разумного. Я — адвокат уже 27 лет, и в советские времена мы тоже крепко спорили между собой, но до такого никогда не доходило. На съезде были настоящие жесткие провокации….

— Полагаете, все это было спланировано заранее?

— Да, у меня сложилось такое мнение. Это выглядело как подготовленные провокации. Например, когда играли на патриотизме, как это было с крымской делегацией. Люди берут за основание какие-то общечеловеческие понятия и манипулируют ими. Стали кричать: «Вы не хотите допустить крымскую делегацию!» Никто не отказывался допустить их в качестве гостей, но киевская делегация настаивала чтобы они принимали участие в съезде в качестве делегатов. Мы понимаем, что сейчас в Крыму очень сложная ситуация, но даже мандатная комиссия (несмотря на то, что голоса там тоже разделились 50 на 50) признала, что нет достаточных оснований, чтобы признать крымчан делегатами. Вы ведь понимаете, к чему это могло позже привести: любое решение съезда можно было в судебном порядке признавать нелегитимным, как и работу всего съезда. Собственно, это, видимо, и было целью провокаторов.

— В сети многие адвокаты обсуждают неприятный момент, когда одной из участниц съезда — кормящей матери председательствующий якобы запретил выйти покормить ребенка…

— Это была точно такая же спекуляция опять же на каких-то общечеловеческих ценностях. Материнство, кормящая мама — это, конечно, прекрасно, но непонятно, почему она не могла выйти, покормить своего ребенка, пообщаться с мужем, как она сейчас об этом пишет? Я сама лично неоднократно в перерыве выходила на улицу подышать воздухом. Выходили все, у кого было желание.

Я уже не говорю о потасовке, которая возникла позже. Все закончилось печально, потому что Галину Ковбасинскую толкнули, она упала — я не знаю обстоятельств того, что происходило, поскольку как раз общалась с ведущим на сцене. Но знаю, что Галина Васильевна находится сейчас в нейрохирургическом отделении больницы. Я не имею права оглашать диагнозы, но знаю, что он достаточно серьезен.

Могу сказать, что было продемонстрировано хамство, правовой нигилизм, абсолютное безразличие ко мнению остальных адвокатов. Кстати, в конечном итоге киевская делегация выдвинула аж 6 своих претендентов на должность члена Высшего совета юстиции, после чего всем стало ясно, что это, видимо, и было основной целью манипуляций и провокаций. Если бы они хотели сорвать работу съезда — моли бы просто на него не приехать. И съезд тогда был бы нелегитимным, поскольку не было кворума. Но суть заключалась в том, что всех привезли, собрали, мобилизовали в надежде, что будет большинство. Большинства не получилось, и начались совершенно дикие провокации.

— На съезде вы представили отчет о работе ВРКА. Его основные тезисы?

— У меня не было времени доложить информацию так расширенно, как я планировала — для этого мне понадобился бы минимум час. Но в силу того, что я вышла на сцену уже в 5.30 утра, у людей просто не было сил кого-либо слушать. Тем не менее, я доложила свою позицию, прочитала все рекомендации, которые утвердила ВРКА. Там были достаточно серьезные рекомендации по утверждению бюджета, по оптимизации расходов, по утверждению финансового плана развития НААУ, который должен быть неразрывно связан с планом работы ассоциации, поскольку финансы выделяются под какие-то конкретные проекты. Были и другие рекомендации. Думаю, они в ближайшее время будут опубликованы.

— Если не считать вышеописанной ситуации, довольны ли вы работой съезда по существу, принятыми решениями?

— Прежде всего я рада, что, несмотря на всю сложность обстановки, адвокатура избрала своих представителей во ВСЮ. Потому что оставить адвокатуру без своих «рупоров», особенно в такое сложное время, было бы несправедливо. Наверное, адвокатура нуждается в такой защите, и сейчас действительно появилась возможность переформатировать работу ВСЮ. Я очень хорошо знаю Гречковского, Резникова, и уверена, что это люди, которые смогут достойно представить адвокатуру в конституционном органе, и с этим я могу нас только поздравить.

Довольна решением об увеличении количественного состава ВРКА до 15 человек, потому что объем работы у нас очень большой. Думаю, это усилит работу комиссии. Мы получили изменение в Положение о ВРКА — оно приведено в более работоспособное состояние. Потому что на первом съезде 2012 года редакционная комиссия не доработала этот документ, не внесла в него все корректировки. Насколько мне известно (мне пришлось после доклада спешить на самолет) по результатам моего отчета САУ обязали вместе с ВРКА проанализировать бюджет, и окончательно его принять с учетом мнения комиссии.

В целом я оцениваю съезд позитивно. Даже в том ужасе, который там творился, есть свои плюсы, потому что у многих сомневающихся, наверное, открылись глаза, и появилось понимание того, что адвокаты не имеют права так себя вести. Это какая-то отправная точка, после которой многие задумаются о том, что НААУ — это наш дом, и от того, каким он будет, зависит как мы будем в будущем работать. Наверное, многие поняли, что любые конфликты нужно решать цивилизованно, что нужно всегда искать компромисс.

У меня есть надежда, что адвокатура пойдет вперед, оставив в прошлом всех тех, кто эти конфликты генерирует, поддерживает, провоцирует. Адвокатам нужна сильная организация, в работу которой каждый из нас будет вносить свой позитивный вклад.