Новый УПК: кому стало жить легче?

Судьи, адвокаты и правозащитники убеждены: кодекс необходимо применять квалифицированно

В ночь с четверга на пятницу, 13 апреля 2012 г., Верховная Рада во втором чтении и в целом приняла новый Уголовный процессуальный кодекс. Окончательное голосование состоялось в 4.13. Поддержал УПК 271 депутат из 283 зарегистрированных в сессионном зале. Этот день в жизни украинского судопроизводства как сторонники, так и противники кодекса называют историческим. И хотя со времени вступления УПК в действие не прошло и полгода, продолжаются споры, разговоры, дискуссии. Как обстоят дела у судейского и адвокатского сообщества, правозащитников и участников процесса? Об этом «ЗиБ» рассказали те, кто в настоящее время работает с УПК и те, кто непосредственно принимал участие в его создании.

Получилось ли так, как хотели?

— Прошло 5 месяцев после вступления в силу нового УПК. Все ли задуманное работает так, как ожидалось?

Святослав ОЛИЙНЫК, председатель подкомитета по вопросам уголовно-процессуального законодательства Комитета ВР по вопросам правосудия, член рабочей группы по вопросам реформирования уголовного судопроизводства:

— Для лучшего понимания вспомним, с чего, собственно, все началось. Так сложилось, что в 2005—2006 гг. в парламенте оказалось достаточно юристов. Имея опыт работы на государственной службе, в частном секторе, эти люди смогли найти во всех политических силах единомышленников, считающих, что необходимо менять уголовный процесс, все отношения, которые он регламентирует. На то время уже можно было констатировать глубокий кризис отношений между государством и обществом как в вопросе защиты людей от преступлений, так и в вопросе защиты людей от государства.

Вспомните: тогда топ-новостями были инвестиционный климат и деятельность правоохранительной системы. Поэтому идея создания нового УПК — идея не столько изменения какого-то специфического закона, сколько стандартов отношений государства, общества, предпринимателей, разных слоев населения. Мы четко понимали, что действующая модель отвечала критериям своего времени, была фундаментом, на котором строился тогдашний СССР. Но мы жили уже в иных условиях, например появились другие отношения собственности. И борьба за нее всегда была одним из ключевых мотивов, в частности, и преступлений. С увеличением собственности появляются более сложные преступления. Тогда функция защиты людей от преступлений выполнялась неэффективно и не обеспечивалась защита гражданина от государства. Поэтому в новый УПК изначально была заложена идея коренного изменения модели этих отношений.

Путь был единственный — ключевые стадии процесса максимально вынести в судебное заседание, которое будет строиться на принципах открытости, состязательности и равенства сторон. А судебная инстанция, по мнению авторов и идейных вдохновителей кодекса, хороша не тем, что называется судом, а тем, что в любом случае судья выносит решение публично, на базе открытой дискуссии. Чего не скажешь о следователе и прокуроре, выносящих решения келейно.

Следственный судья, суд для нас были инструментами, которые обеспечивали бы возможность реализации диалога и дискуссий. Потому что именно суд может обеспечить равенство.

— Оправдывает ли кодекс надежды, которые на него возлагали законодатели?

С.ОЛИЙНЫК:

— В настоящий момент можно услышать, прочитать в СМИ, мол, судья — не такой, кодекс — не хорош. Мне как профессионалу неприятно такое слышать, потому что сегодня у судьи другая функция — организация публичного процесса. Нет другой функции. Никто, кроме судьи не принимает решение, никто не выносит суждение о виновности. Даже о допустимости доказательств сегодня речь не идет. Речь идет о механизме обеспечения фиксации доказательств. Не больше и не меньше.

Нам не хватает того, чтобы такие процессы правильно комментировали, освещали. Ведь очень легко создается негатив, который формирует общую картину: и кодекс плохой, и судьи. Но в действительности причина в том, что не хватает правильного, профессионального освещения происходящего.

Сергей ДЕМЧЕНКО, президент Украинского правозащитного альянса:

— Что касается негативных высказываний в печати, то хочу добавить. По моему мнению, главная проблема в том, что эти замечания скорее политические. Досадно, в том числе и как адвокату, что оценки УПК даются не с конструктивной целью, а с целью политизации процесса. Когда говорят, что кодекс плохой, то объясняют это тем, что власть сможет предпринимать негативные действия по отношению к оппозиции. Извините, но мы забываем об обычных людях! Почему УПК дол­жен приниматься для оппозиции или не для нее? Он для людей! С той стороны тоже люди — и потерпевшие, и подозреваемые. Однако сегодня есть проблема с квалифицированным применением кодекса.

— Собственно, мы и собрались, чтобы узнать мнения профессионалов, практиков, которые расскажут, как им работается с УПК, в чем они видят плюсы и минусы. Начали говорить об организации уголовного процесса. Какова роль в нем следственного судьи?

С.ОЛИЙНЫК:

— Институт следственного судьи — это ключевая позиция кодекса. Следственный судья является гарантией, что сторона, например защиты, может не декларативно, а практически реализовать часть своих процессуальных прав. Ведь мы все равно, даже декларируя, не можем прийти к абсолютному равенству прав защиты и обвинения, ну просто из-за отсутствия технических возможностей. Например, сторона защиты не может провести обыск, но согласно УПК она может его инициировать, получить соответствующее решение, которое обязан будет исполнить уже государственный аппарат. Насколько он качественно или некачественно его исполнит — это уже проблема, которая не может быть урегулирована кодексом. Но сегодня по крайней мере механизм реализации частной инициативы в уголовном процессе обеспечен именно через следственного судью. И, как видим, кодекс работает. Однако его работа зависит от того, насколько сами стороны применяют нормы УПК. Часто приходилось сталкиваться с тем, что стороны не использовали все возможности кодекса, не обращались в суд с соответствующими ходатайствами.

Фигура следственного судьи

— Что изменилось в работе судей? Поделитесь практическим опытом применения УПК. В чем возникают трудности, если таковые имеются?

Наталия ДРОЗДОВА, судья Голосеевского районного суда г.Киева:

— Буквально несколько дней назад один из защитников практически во время процесса прокричал: «Ура! Ура! Ура! Мы дождались нового кодекса, у нас много возможностей!» Это было рассмотрение сложного дела, и один из защитников отметил, что они теперь имеют равные права с прокурором и возможность доказывать. Хотя дело, о котором упомянула, рассматривается в рамках старого кодекса.

Трудности для нас сегодня в том, что мы не можем в полном объеме применять новый УПК, поскольку еще есть много дел, рассматриваемых по старой процедуре. Приходится иногда пользоваться двумя законами. Бывает так: до обеда дело — по старому кодексу, а после обеда — по новому. Это приводит к тому, что мы еще сами учимся и, бывает, даже путаемся в применении определенных норм.

Однако важно, что защиту и обвинение уравняли в правах. Защита может проводить собственное расследование, собирать доказательства и представлять их в суде. Прокурор лишен права давать санкции на арест имущества, обыск в жилых помещениях и т.п. Новый УПК тем или иным образом заставляет прокуроров готовиться к процессу. И государственному обвинителю уже не удастся сидеть молча во время процесса. Мол, пусть защита что-то там говорит, доказывает, однако позиция обвинения едина. Сегодня ситуация изменилась.

Учитывая собственный опыт, скажу: хорошо воспринимается возможность заключения соглашения. В конце концов повысился статус потерпевших, поскольку они увидели: от них тоже что-то зависит, их вопрос можно решить не какими-то кулуарными методами, а как предусмотрено в законодательстве. Конечно, возникают еще вопросы относительно применения соглашений, однако практика их снимет.

Татьяна ШЕВЧЕНКО, судья Голосеевского райсуда г.Киева, следственный судья:

— В новом УПК впервые появилась фигура следственного судьи, и, соответственно, полномочия, что, по моему мнению, достаточно важно. Во-первых, расширяется круг ходатайств, с которыми можно обратиться в суд. Обращаются следственные органы, органы досудебного расследования. Все решается в 3-дневный срок, как и предусмотрено законом. И именно в судебное заседание вызываются все участники, чтобы объективно рассмотреть то или иное ходатайство и решить, необходимо ли проведение того или иного действия.

Основной рычаг УПК — гуманизация уголовного процесса. В Голосеевском райсуде втрое уменьшилось количество ходатайств об избрании такой меры пресечения, как содержание под стражей. Кроме того, удовлетворяя ходатайство об использовании такой меры, можем определить и размер залога. Кодексом предусмотрены конкретные случаи, когда мы не имеем права использовать залог, — речь идет о преступлениях, связанных с насилием.

Практика показывает, что такая процедура действительно устраивает стороны производства. Но, прежде чем использовать залог, судья выясняет личность, к которой он дол­жен применяться, его имущественное положение, чтобы установить, в каком размере может быть внесен залог. Спрашивает у подозреваемого о сумме, которую он может заплатить, и объясняет ему положения статьи. Ориентируемся на практику нашего суда, где в 100% случаев залог вносится и люди не находятся в местах лишения свободы.

Слово защиты

— Н.Дроздова начала говорить о равенстве сторон в производстве. Интересно, почувствовали ли адвокаты возможность реализовать права? Ведь защитник — активный участник. Но есть мнение, что защита имеет не так уж много возможностей. Как изменилась ситуация, являются ли нормы УПК декларативными?

Игорь СТЕПАНОВ, адвокат:

— Прозвучало, что акценты сместились в сторону того, что судебная власть получила больше полномочий в процессе — решать какие-то вопросы. В отличие от стороны прокуратуры. В действительности же акценты здесь сместились гораздо сильнее. Права сторон, как потерпевшей, так и подозреваемой, оказались более защищенными. Впервые в кодексе введено понятие «принцип уголовного производства». Имеется в виду, что у нас правовое государство и что уголовный процесс должен отвечать определенным требованиям, согласно которым государство обеспечивает защиту и в центре его интересов стоит именно человек.

Изменились ли возможности адвокатов, и уравнялись ли их права с правами прокурора? Конечно, изменились и уравнялись. Но здесь нужно разделять две стадии — досудебного расследования и судебного производства. Потому что у стороны защиты и у стороны обвинения права могут быть равны только тогда, когда началась стадия судебного производства, когда стороны доказывают что-то, чтобы судья мог принять правильное решение.

Что касается досудебного расследования. Бесспорно, равных прав у стороны обвинения и у стороны защиты быть не может. Это нужно понимать. Потому что весь груз доказывания (с учетом того, что действует принцип презумпции невиновности) ложится на обвинение. Но при этом защита получила совсем не декларативную возможность влиять на сбор информации для себя, формируя альтернативный обвинительному пакет документов, который потом даст возможность доказать, что подсудимый не виновен или виновен не в той мере, и заставит суд освободить человека от уголовного наказания или применить более легкое.

В совокупности с законом «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» это действенный инструмент, если им правильно пользоваться для сбора информации.

Раньше, по старому УПК, сторона защиты на стадии досудебного расследования фактически была бесправна. Можно было заявлять следователю какие-то ходатайства, но они оставались без реагирования. Теперь произошло принципиальное смещение акцентов. Появились следственные судьи. И для того, чтобы решился вопрос, инициированный защитой, например проведение каких-либо следственных действий, не нужно ходить за следователем или прокурором и что-то ему объяснять. Достаточно доказать, что с помощью этого следственного действия может быть получена важна информация. Это работает, потому что рассмотрение вопроса, инициированного защитой, происходит в присутствии обвинения, которое должно обосновывать, что данное следственное действие не нужно проводить и никаких доказательств в результате его проведения получено не будет. Сторона защиты настаивает и доказывает противоположное. Суд решает этот спор.

— То есть принцип состязательности начинается уже на стадии досудебного расследования?

И.СТЕПАНОВ:

— Бесспорно! Кроме того, новацией является то, что прокурор, который будет представлять интересы в суде и поддерживать обвинение, назначается с самого начала производства и не меняется. Это дисциплинирует органы прокуратуры. Раньше, например, следователь что-то расследовал, составлял документы, проводил следственные действия, прокуратура осуществляла надзор за их законностью. А в суд шел совсем другой прокурор, который был не в курсе ситуации. Согласно старому УПК, когда прокурор приходил в судебное заседание, ему не нужно было что-то доказывать, думать, каким-то образом строить стратегию обвинения. Ему достаточно было читать и повторять то, что было написано в обвинительном акте. И все.

В настоящий момент еще одна интересная новация — во время досудебного следствия показания собирает следователь. Эти показания суд принимает во внимание, но он не может обосновывать ими свои выводы. Он может это делать, опираясь на те показания свидетелей, которые даны непосредственно в судебном заседании. Это не просто дополнительный рычаг защиты, это еще и дисциплинирует прокурора. Потому что ему во время процесса нужно как-то реагировать на происходящий допрос. Это основное, что, по моему мнению, облегчило жизнь защиты.

Т.ШЕВЧЕНКО:

— Соглашусь, адвокаты пользуются своими правами и обращаются с ходатайствами и жалобами. Жалуются, как правило, на то, что информация не вносится в Единый реестр досудебных расследований.

— После принятия кодекса вы, Игорь Владимирович, говорили, что «гарантий для осуществления полноценной защиты никогда не бывает достаточно»…

И.СТЕПАНОВ:

— На этом я настаиваю и сейчас! Что имел в виду и чем в настоящее время стали активно пользоваться следователи и прокуроры? Уголовное производство начиналось с расследования факта. На этой стадии нет сторон. Если прокурор и следователь достаточно разумны, они всегда будут стараться облегчить себе жизнь. Например, будут проводить следствие фактически до окончания сроков производства, хотя им будет известно лицо, против которого это производство открыто, и только потом пошлют уведомление о подозрении, откроют документы производства, дадут ознакомиться с ними и понесут обвинительный акт в суд. Я не говорю, что это плохо или что нарушается право на защиту. Нет. Но это осложняет защите маневр, потому что в кодексе достаточно прописанных прав, но они появляются у адвоката только на той стадии, когда уже есть подозреваемый. А до этого момента адвокат имеет право пользоваться только теми правами, которые закреплены в законе «Об адвокатуре и адвокатской деятельности».

Граждане имеют право

— Говоря о старом и новом УПК, сравнивают и стадию возбуждения дела по старому кодексу с моментом внесения данных в единый реестр — по новому. Не корректнее ли было сравнивать стадию возбуждения дела с вручением уведомления о подозрении?

С.ОЛИЙНЫК:

— Считаю, что абсолютно корректно сравнивать стадию возбуждения дела с нынешним внесением в реестр. Потому что с момента регистрации, собственно говоря, начинается процесс, лица получают правовой статус. Например, статус заявителя уже дает человеку определенный объем процессуальных прав, которые он может реализовать через институт следственного судьи.

Очень важно, рассматривать новый уголовный процесс не только под углом зрения защиты, но и в аспекте представительства интересов потерпевшего. Государственная монополия на возбуждение уголовного дела достаточно часто приводила к тому, что такие дела просто не возбуждались. Или же месяцами материалы, заявление оставались на стадии проверки, которая завершалась отказом в возбуждении дела. И фактически сторона, считавшая себя потерпевшей от преступления, даже дойдя до определенной части стадии обжалования, могла добиться тогда от суда только назначения дополнительной проверки. Никаких следственных действий.

Сегодня мы имеем не только в теории, но и на практике ситуации, когда органы прокуратуры или следственные органы, по каким-то причинам саботируют проведение расследования. А с момента внесения в реестр через институт следственных действий заявитель (далее — потерпевший, который потом может получить статус гражданского истца) уже наделен достаточно широкими возможностями собирать доказательства и фактически формировать доказательную базу.

Единственная проблема — стадия уведомления о подозрении, потому что она остается исключительной прерогативой стороны обвинения. Даже следственный судья не может заставить прокурора совершить эти действия, потому что он тогда возьмет на себя несвойственные функции — обвинения. Эта стадия остается серьезной проблемой. Ведь если прокурор долго не уведомляет о подозрении, то процесс на каком-то этапе не сможет продолжаться.

Уже были ситуации, когда дело в суд не передавалось из-за того, что прокурор не согласовал с кем-то подозрение. В итоге не включается механизм реализации права на защиту для подозреваемого.

Со стороны правоохранительных органов много нареканий на то, что кодекс не такой. Мы все замечания анализируем и видим, что эти нарекания идут от тех, кто саботирует возможности, которые дает кодекс. Привыкли два месяца расследовать «одноэпизодное» дело, вот и продолжают так делать.

Но кодекс дает возможность расследовать его, например, за две недели. Потому что модель процесса совсем другая. Раньше сторона обвинения считалась нейтральной фигурой, но была полностью под надзором прокурора. Адвокат мог вести дискуссию сам с собой или со следователем. Впервые суд — самый независимый и гуманный — ознакомился исключительно с материалами, обвиняющими человека. Собственно, защита приходила — а позиция уже сформирована. Сегодня процесс настолько динамичный и открытый, что стороны могут буквально в процессе формулировать аргументацию, а у судьи, который будет слушать дело, нет заранее сформировавшегося представления.

Окончание читайте здесь