Может ли конфискация имущества считаться чрезмерным наказанием с точки зрения права собственности
Конфискация имущества хоть и является формально дополнительной санкцией, но иногда это более серьезное наказание, чем лишение свободы. Ведь срок можно смягчить, а лишение собственности — безальтернативно. Есть ли в этом случае основания жаловаться на нарушение прав преступника, да еще и коррупционера?
Взятка для «миротворцев»
Наверняка Дайнис Маркус знал пословицу, что нельзя зарекаться от тюрьмы и сумы. Но вряд ли предполагал, что получит обе неприятности «в комплекте». В сентябре 2006 года против него возбудили уголовное дело по факту взяточничества. Одновременно следователь наложил арест на 11 объектов недвижимости, принадлежащих чиновнику. Решение было одобрено следственным судьей и не подлежало обжалованию.
Через 1,5 года Центральный суд г.Риги признал заявителя виновным в попытке получить взятку в размере 80000 латов (около 114 тыс. евро). Было установлено, что, будучи директором Рижского государственного техникума, он предложил за указанную сумму уладить спор между министерством образования и частной фирмой. Та арендовала спорное здание, которое было денационализировано в 1994-м и перешло в ведение техникума. Теперь компания требовала почти 4 млн латов компенсации за все время его содержания.
Спорное имущество находилось в собственности МОН. Поэтому соучастником по делу проходил и.о. госсекретаря министерства Андрей Цинис, без которого обещанное мировое соглашение было бы невозможно. Но на скамью подсудимых он не попал. Следствие посчитало, что 33-летний чиновник более полезен как свидетель. А вот Д.Маркус как раз баллотировался в сейм Латвии от «Народной партии»…
Приговор оказался не слишком суровым, хотя 53-летний обвиняемый настаивал, что не может отбывать наказание по состоянию здоровья. Но, поскольку необходимого медицинского заключения предоставлено не было, суд приговорил Д.Маркуса к 4 годам тюрьмы с конфискацией всего имущества.
Приговор был оставлен в силе и в апелляционной инстанции, и Верховным судом. Правда, обвиняемый, оставаясь все это время на свободе, отбывать наказание не явился и на какое-то время исчез.
Все или ничего?!
Пребывание в международном розыске не помешало Д.Маркусу подать ряд конституционных жалоб. Он, в частности, доказывал, что конфискация всей собственности лишит его возможности заботиться о несовершеннолетнем сыне и родителях-инвалидах. Кроме того, жаловался на неизбирательный характер конфискации. Да и вообще, по его мнению, подобное дополнительное наказание — «пережиток советской уголовно-правовой системы».
КС согласился, что в данном вопросе существует целый ряд законодательных пробелов, а исполнение наказания в виде конфискации может нарушить права членов семьи осужденного. Тем более что конфискации подлежало все имущество, не зависимо от законности его приобретения. Само же наказание было сопоставимо со штрафом, поскольку его целью было не отчуждение незаконно приобретенного имущества, а наказание осужденного.
Исходя из этого, КС отметил, что логичным было бы совершенствование законодательства. В частности, установить возможность для суда применять данную меру наказания с учетом соразмерности. Ведь были приговоры, в которых одни суды конфисковывали часть имущества, тогда как другие считали, что уголовный закон не допускает ничего иного, кроме полной конфискации. Более того, был случай, когда получение взятки в размере 10 латов (около 14 евро) привело к конфискации всего имущества обвиняемого.
На практике пределом усмотрения для суда был лишь список имущества, которое не подлежало конфискации. Так, со временем в этот перечень было включено жилье осужденного. Но оставался целый ряд других вопросов, которые не были урегулированы.
И вообще, это составляло комплексную проблему, поскольку дополнительное наказание в виде конфискации имущества предусмотрено в отношении 164 составов преступлений. Поэтому, чтобы отреагировать на жалобу Д.Маркуса о несоразмерности взыскания по отношению к обвиняемым во взяточничестве, КС пришлось бы пересмотреть Общую часть Уголовного закона. В частности, оценить: какой орган и по какой процедуре должен определять перечень имущества, подлежащего конфискации; как быть с отчуждением имущества, которое уже обременено гражданскими обязательствами; препятствует ли закон конфискации имущества, необходимого для удовлетворения основных прав и потребностей человека; совместима ли конфискация с принципом пропорциональности, если заинтересованное лицо может доказать, что законность приобретения имущества.
Впрочем, судьи решили не углубляться настолько далеко в этот вопрос и ограничиться содержанием жалобы. Поэтому отклонил доводы Д.Маркуса. А для подачи новой, в которой можно было бы поднять все перечисленные самим же КС вопросы, уже истек 6-месячный срок.
В то же время, исполнительная служба выдала постановления о конфискации объектов, на которые был наложен предварительный арест. Родственники осужденного долгое время пытались обжаловать такое решение, поскольку, в частности, проживали в некоторых из домов. Год назад в собственность государства перешел 8-й из 11 объектов, и беглому чиновнику оставалась надежда только на Европейский суд по правам человека, куда он пожаловался еще в 2010-м. Кстати, к тому времени его уже нашли и арестовали…
Ни ясности, ни предсказуемости
Судьям в Страсбурге оставалось лишь поддержать позицию КС Латвии, хотя на это ушло почти 10 лет. В решении от 11.06.2020 по делу «Markus v. Latvia» ЕСПЧ отметил, что уголовное наказание в виде конфискации всего имущества представляло собой вмешательство в право заявителя на собственность.
Суд отметил, что настоящее дело следует отличать от случаев, когда конфискация распространялась на доходы от преступления (productum sceleris), имущество, которое предположительно имело незаконное происхождение, являлось объектом преступления (objectum sceleris) или предназначалось для совершения преступления (toolum sceleris). Вместо этого данная мера применялась ко всем объектам недвижимости, принадлежащим заявителю, независимо от способа их приобретения и какого-либо отношения к любому правонарушению.
Ее цель была сдерживающей и карательной — наказать правонарушителя материально. Соответственно, данная мера является «штрафом» в понимании абз.2 ст.1 Первого протокола, который, в частности, позволяет государствам контролировать использование имущества для обеспечения безопасности, а также уплаты сборов и штрафов.
Власти Латвии не отрицали, что, за исключением наличия как минимум двух смягчающих обстоятельств, конфискация имущества является обязательным дополнительным наказанием. Также обычной практикой было игнорирование требования, установленного национальным законодательством, о том, что подлежащее конфискации имущество должно быть перечислено в решении. Вместо этого правоприменение основывалось на решении следователя о наложении ареста.
Далее Суд сослался на выводы КС Латвии, который отметил наличие неопределенности и расхождений в судебной практике относительно возможности суда первой инстанции определять степень конфискации имущества. В частности, суды часто полагали, что их компетенция ограничивалась постановлением о конфискации всей собственности осужденного, и продолжали делать это, даже если результат можно было считать несоразмерным.
Судьи в Страсбурге не раз констатировал, что обязательная конфискация имущества лишает заявителей любой возможности аргументировать свои дела, как и любых перспектив обжалования. Кроме того, точный объем конфискации, определяемый на стадии досудебного разбирательства решением, предназначенным для другой цели, не может считаться разумной возможностью добиться рассмотрения дела компетентным органом.
Также ЕСПЧ отметил, что в судебных решениях, осуждающих Д.Маркуса, анализировалась лишь соразмерность лишения свободы. Ни одна из инстанций никогда не указывала конкретное имущество, подлежащее конфискации, и, следовательно, размер наказания не был определен судебными решениями. Равно как не выяснялось, соответствовала ли стоимость имущества, подлежащего конфискации, тяжести преступления, и ни накладывало ли это чрезмерное бремя на осужденного.
Соответственно, Суд считает, что упомянутые законодательные недостатки ограничивали объем пересмотра дела до такой степени, что это перестало соответствовать требованию «справедливого баланса», присущего ст.1 Первого протокола. При таких обстоятельствах ЕСПЧ пришел к выводу, что внутригосударственное регулирование данного вопроса не имело ясности и предсказуемости, не давало необходимых процессуальных гарантий и не обеспечивало защиту от произвола. Следовательно, имело место нарушение ст.1 Первого протокола к конвенции.
Впрочем, Д.Маркус не предъявил требований о справедливой сатисфакции, и Суд не назначил ему какой-либо компенсации.
Теперь Дайнис Маркус может попытаться вернуть хотя бы часть конфискованной недвижимости. (Фото с сайта Рижского государственного техникума).
Материалы по теме
Комментарии
К статье не оставили пока что ни одного комментария. Напишите свой — и будете первым!