Отставка за публичность

Прокуроры и судьи могут критиковать реформы в стране, не переходя на личности

Действующие прокуроры и судьи вряд ли станут критиковать реформы, затеваемые властью. По крайней мере — у нас в стране. Мол, наше дело — выполнять закон, а не обсуждать. Впрочем, в Страсбурге считают, что участие в подобных дискуссиях даже не право, а их обязанность

Молодая и энергичная

В 2006 году Лаура Кёвеши была назначена генеральным прокурором при Высшем кассационном суде и правосудии. В свои 33 года она стала первой женщиной на этой должности и самым молодым генпрокурором. По окончании срока полномочий, ей доверили пост главы Национального антикоррупционного управления (DNA), а в мае 2016 года она была повторно назначена на эту должность на очередной 3-х летний срок. Назначение сопровождалось позитивными характеристиками и констатацией ее достижений на этой должности за предыдущий период.

Зимой того же года в стране прошли парламентские выборы и было сформировано новое правительство. Одним из первых шагов новой власти стало внесение изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы. Были декриминализированы злоупотребления служебным положением, если причиненный ущерб не превышал 200 тыс. румынских леев (около 44 тыс. евро), а также снижены тюремные сроки за более существенный ущерб.

Это решение вызвало демонстрации протеста по всей стране и резкую критику со стороны различных международных организаций. Не осталась в стороне и глава DNA. Ее ведомство провело расследование о возможной коррупции при принятии данного закона. Правда, никаких доказательств подкупа найдено не было.

Вскоре в стране решили провести судебную реформу, внеся изменения в законы о статусе судей и прокуроров, об организации судебной системы и о Высшем совете магистратуры (CSM). Поправки вызвали критику как в Румынии, так и на международном уровне. В частности, меморандум об отзыве проекта подписали почти 4000 судей и прокуроров.

В свою очередь министр юстиции направил в CSM отчет об управленческой деятельности в DNA. В нем он предложил отстранить от должности Л.Кёвеши за участие в дебатах, «которые глубоко разделили общественное мнение и породили на беспрецедентном уровне… личные нападки и оспаривание конституционных, европейских и общечеловеческих ценностей». Среди претензий министра значилось и «искажение мнения в ходе европейских и международных форумов в отношении Румынии».

Также главу DNA обвинили в превышении полномочий, поскольку Л.Кёвеши лично возглавила проверку обстоятельств принятия закона 2016 года. Припомнили и отказ предстать перед специальной следственной комиссией, расследовавшей организацию президентских выборов 2009 года, что отмечено и в решении Конституционного суда. К тому же, она публично ставила под сомнение вердикты самого КС.

Кстати, среди политиков деятельность главы DNA вызывала не меньшее недовольство, в частности из-за якобы незаконной прослушки телефонных разговоров. А ведомство Л.Кёвеши называли наследником Секуритате и агентом иностранного влияния.

Президент страны, который оставался у власти после парламентских выборов, отказался подписывать указ об увольнении главы DNA, и министр юстиции обратился в КС с просьбой разрешить конституционный конфликт. Ведь назначение на эту должность производится только на основании представления министра.

Большинством голосов Суд обязал главу государства подписать указ, что и было сделано в июле 2018 года. Также КС отметил, что подобные споры не могут рассматриваться в административных судах.

Оперативная защита

Европейский суд по правам человека более чем оперативно отреагировал на жалобу Л.Кёвеши, поданную в конце 2018 года. В решении от 5.05.2020 в деле «Kövesi v. Romania» он поддержал ее по всем пунктам, высказав ряд позиций, которые могут быть полезны и украинским прокурорам и судьям.

Так, Суд пришел к выводу, что увольнение связано со взглядами и критикой, которые заявитель публично высказывала, реализуя свое право на свободу выражения мнения в качестве главы DNA. Также ЕСПЧ констатировал, что Л.Кёвеши правомерно использовала свои законные полномочия, чтобы начать расследование по подозрению в коррупционных преступлениях, совершенных членами правительства в связи с весьма спорными законодательными актами, а также информировать общественность об этих расследованиях. При этом, воспользовалась возможностью выразить свое мнение непосредственно в СМИ или на профессиональных собраниях.

Также, по мнению страсбургских судей, в функции главы Национальной антикоррупционной прокуратуры входило выражение мнения о законодательных реформах, которые могут оказать влияние на судебную систему и ее независимость, и, в частности, на борьбу с коррупцией, проводимой ее ведомством. В этой связи ЕСПЧ ссылается на рекомендацию Rec (2000) 19 Комитета министров Совета Европы, в которой признается, что прокуроры должны иметь право принимать участие в публичных обсуждениях по вопросам, касающимся права, отправления правосудия и защиты прав человека.

Настоящее дело также следует отличать от других, в которых речь шла о доверии общественности к судебной власти и необходимости защищать такое доверие от разрушительных нападок. В данном случае публичные высказывания заявителя не содержали нападок на других сотрудников судебных органов. Они также не касались критики в отношении действий судебных органов при рассмотрении дела. Напротив, все затрагиваемые проблемы являлись вопросами общественного интереса и не выходили за рамки простой критики с чисто профессиональной точки зрения.

Соответственно, Суд считает, что данные позиция и заявления требовали высокой степени защиты свободы выражения мнений и, следовательно, власти государства-ответчика имели узкие пределы усмотрения для контроля за ними.

Кроме того, инициирование отставки началось чуть более чем за год и два месяца до окончания срока полномочий Л.Кёвеши. И состоявшееся увольнение, как и причины, оправдывающие его, вряд ли можно совместить с особым вниманием, которое следует уделять характеру судебной функции как независимой ветви власти и принципу независимости прокуроров.

Суд отметил, что «досрочное прекращение мандата заявителя было особенно суровой санкцией, которая, несомненно, имела «пугающий эффект» в том смысле, что в будущем она должна была отговорить и других прокуроров и судей от участия в публичных дебатах о законодательных реформах, влияние на судебную систему и, в более общем плане, на вопросы, касающиеся независимости судебной власти».

Поэтому Суд считает, что ограничения в отношении осуществления заявителем ее права на свободу выражения мнения в соответствии со ст.10 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод не сопровождались эффективными и адекватными гарантиями от злоупотреблений.

Помимо этого, ЕСПЧ также констатировал нарушение §1 ст.6 конвенции. На выплату компенсаций заявительница не претендовала.